Основной организацией, призванной координировать и определять стратегию исследований семьи в стране, была секция по исследованию семьи и быта Советской социологической ассоциации, созданная в 1966 г. под председательством А.Г. Харчева. Работа этой секции продолжалась до распада самой ССА (1993 г.). За годы деятельности секции было проведено множество конференций, тематизированных, как правило, по актуальным социальным вопросам, "поставленным" перед общественными науками партией и правительством. Самым, пожалуй, ярким событием явилось проведение в 1972 г. XII Международного семинара по исследованию семьи.

Следует отметить, что своего печатного органа у социологов семьи не было и нет. Лишь в единственном (до 1989 г.) в стране социологическом журнале "Социологические исследования", главным редактором которого с момента образования и более 10 лет был А.Г. Харчев, нерегулярно появлялись публикации по проблемам семьи под рубриками "Факты, комментарии, заметки (с рабочего стола социолога)" и "Прикладные исследования". Некоторые надежды на изменение ситуации вселяет выходящее на базе НИИ семьи в рамках государственной научно-технической программы "Народы России: возрождение и развитие (подпрограмма "Семья")" периодическое издание - научный общественно-политический журнал "Семья в России". До настоящего времени это издание отражало преимущественно интересы базового института и разрабатываемых там проектов, но на этапе становления издания и института это, видимо, естественно.

Головным подразделением, исследующим социологические проблемы семьи, до последних лет являлся один из секторов (затем отделов) ведущего социологического учреждения страны: образованного в 1968 г. Института конкретных социальных исследований АН СССР (с 1974 г. - Институт социологических исследований, а с 1988 г. - Институт социологии). Долгие годы руководил сектором (отделом) социологии семьи и быта (брака) А.Г. Харчев, а затем его ученик - М.С. Мацковский. При участии и под руководством сотрудников этого подразделения в 80-е - начале 90-х гг. увидел свет ряд сборников статей, дающих отчетливое представление о тематической злободневности и об уровне отечественной социологии семьи в те годы . В стенах Института социологических исследований работала также группа сотрудников, сфера интереса которых была ближе к демографии (А.И. Антонов, В.А. Борисов, А.Б. Синельников и др.) Эти исследователи настаивают на сугубо кризисной оценке современных семейных процессов, тесно связывают семейную жизнедеятельность с репродуктивной функцией и проблемами воспроизводства населения. В рамках такой алармистской идеологии выдержан ряд работ по социологии семьи .

В 80-е гг. в СССР сложился ряд центров, разрабатывающих социологические проблемы семьи:

В Вильнюсе (в Институте философии, социологии и права АН Литовской ССР и в Госуниверситете им. В.Капсукаса) В.Гайдне, С.Рапопорт, Н.Соловьев, В.Титаренко и др. обращались к таким проблемам, как эксперимент с публикацией брачных объявлений , человек в послеразводной ситуации , роль отца в современной семье и т.д.

В Ленинграде изучались: образ жизни городской семьи (Э.К.Васильева ), структура и функции семейных групп , исторические типы семейных отношений (группа С.И.Голода в ИСЭП АН СССР ), правовые аспекты семейно-брачных отношений и т.д.

В Минске активно разрабатывались общие подходы к изучению советской семьи, юридические и этические проблемы семейной жизнедеятельности (Н.Г.Юркевич , С.Д. Лаптенок ), изучалась также молодая семья .

Отделом философии и права и Институтом философии, социологии и права АН Молдавской ССР в 1983-1988 гг. был реализован проект "Современная семья ее проблемы", задачей которого было создание целостной картины семьи и семейного быта в Молдавии, выявление влияния социально-демографических факторов на репродуктивную и воспитательную функции семьи .

В Тартуском университете еще в 1968 г. была создана группа исследования семьи (с 1983 г. - лаборатория исследования семьи). В работе этого центра, ядро которого составили Э. Тийт, А. Тавит и Д. Кутсар, много внимания уделялось возможностям переноса опыта западных исследований на советскую почву, исследованиям социологических проблем эстонской семьи

Можно отметить, что становление социологии семьи как отраслевой дисциплины, появление возможностей не только абстрактно-теоретических, но и эмпирических студий и обобщений привлекло внимание к изучению опыта зарубежных ученых, актуализировало проблемы отношений "семья - личность", способствовало переносу центра тяжести с историко-генетических сюжетов на вопросы внутрисемейного взаимодействия. Кроме этого, наметился "прорыв" в семейную проблематику демографов, видимо, вследствие того, что они обладали, в отличие от социологов, хотя и небезупречным, но довольно значительным массивом статистических данных.

Отчетливо также проявилась относительность самостоятельности социологии семьи - "модная" с середины 70-х гг. проблематика "образа жизни" властно втянула "семьеведов" в свою орбиту. Сравнительный анализ тем работ, опубликованных в 1968-1975 и 1976-1983 гг. показывает, что большее внимание специалистов стали привлекать проблемы образа жизни семьи, эмоциональных и духовных отношений супругов, конфликтов, распределения обязанностей в семье, отношения власти и авторитета. Вместе с тем сократилось число публикаций по следующим темам: современные брачно-семейные отношения, институт семьи в современных условиях, правовые аспекты брачно-семейных отношений, репродуктивная функция семьи, процессы рождаемости. Налицо смещение фокуса внимания исследователей с анализа семьи как института (т.е. отношений "семья - общество") к изучению семьи как малой группы.

Анализ журнальных публикаций более позднего периода (1986-1992 гг.), касающийся только эмпирических работ и только социологической тематики (В.В. Солодников ), показал, с одной стороны, снижение внимания исследователей к семейной проблематике в конце 80-х - начале 90-х гг., с другой - позволил зафиксировать привязанность социологов семьи к определенной теоретической традиции (по своеобразному индексу цитирования первое место принадлежит А.Г. Харчеву).

Необходимо сказать несколько слов о методах и технике проведения эмпирических исследований. Анализ частоты использования методов сбора первичной социологической информации в советских исследованиях по социологии семьи за 1968-1975 гг. показал, что наиболее часто используется анкетирование (33,6% упоминаний в массиве), интервьюирование (16,4%) и опрос без указания процедуры (13,7%) . В 80-90-е гг. ситуация не изменилась . До середины 80-х гг. обычным делом была практика опроса одного из членов семьи (чаще женщины), что, естественно, искажало отражение реальной картины семейных отношений в глазах исследователей.

Если оценить динамику числа публикаций по проблемам семьи, то можно отметить быстрый рост их количества в начале 70-х гг., некоторое снижение к концу 70-х, снова рост в начале 80-х и снижение с середины 80-х гг. Приведенную оценку трудно подтвердить точными цифрами прежде всего из-за сложности в подборе единиц аншиза, выбора критериев отбора собственно социологических публикаций. Однако некоторые данные по тематике исследований семьи имеются. Прежде всего здесь следует упомянуть анализ 3018 работ по различным проблемам брака и семьи, изданных в нашей стране в 1968-1983 гг. (М.С. Мацковский ). Тематическая направленность публикаций, сведенных в рубрики, в порядке убывания частоты выглядит так: 1. Репродуктивная функция. Семья и воспроизводство населения (9,9% работ): 2. Воспитание детей школьного возраста (8,9%); 3. Профессиональная и общественная деятельность женщины и семья (6,9%); 4. Помощь семье со стороны общества (3,9%); 5. Методические проблемы исследования семьи. Построение моделей (3,8%). Оказалось при этом, что львиная доля работ, относящихся к лидирующей рубрике, выполнена демографами или, в лучшем случае, на стыке демографии и социологии. Вторая же по наполненности рубрика - результат трудов педагогов и отчасти психологов.

27 июня 1968 г. Верховный Совет СССР утвердил Основы законодательства Союза ССР и союзных республик о браке и семье. Утверждению этого Закона предшествовало широкое обсуждение в печати.

Новый закон о браке и семье повышает ответственность родителей за воспитание детей, определяет степень материального обеспечения нетрудоспособных супругов даже в случае развода, устанавливает новый порядок усыновления, установления отцовства. Он определяет также обязанности детей по отношению к родителям, предусматривает помощь государства матери, воспитывающей детей без отца. Забота об укреплении советской семьи является одной из основных задач нашего государства.

Законом устанавливается обязательный брачный возраст для мужчин и женщин - 18 лет, т. е. минимальный возраст, при котором разрешается вступление в брак; 18 лет - это возраст гражданского совершеннолетия.

В Украинской, Молдавской, Армянской ССР и некоторых других союзных республиках вступление в брак для женщин разрешено согласно законодательству с 16 лет.

На практике возраст вступления в брак обычно старше, поскольку для создания семьи необходимо не только физическое развитие, но и самостоятельность в трудовой жизни, зрелость моральная и психологическая. С вступлением в брак люди должны быть сами готовы к воспитанию ребенка.

Нет необходимости для вступления в брак получать согласие других лиц, кроме самих супругов. Наш закон полностью обеспечивает самостоятельное решение вопроса о вступлении в брак.

Брачный возраст по законодательству многих стран не совпадает с возрастом гражданского совершеннолетия, до достижения которого для вступления в брак необходимо согласие родителей. Например, во Франции брачный возраст для женщин установлен в 15 лет, а для мужчин-18 лет, но до достижения гражданского совершеннолетия, 21 года, вступать в брак без согласия родителей они не вправе. В Уругвае мужчины не могут самостоятельно решить вопрос о вступлении в брак до 25 лет, а в Нидерландах - до 30 лет *.

Следует отметить весьма важное положение законодательства, запрещающее брак между близкими родственниками, а именно между родственниками по прямой линии, между братьями и сестрами как полнородными, т. е. имеющими общего отца и мать, так и неполнородными, т. е. такими, у которых общим является только один из родителей - мать или отец. Брак между близкими родственниками не только противоречит нашим моральным представлениям, но и недопустим по медицинским мотивам, так как может привести к рождению не« полноценного потомства. Между другими родственниками браки не запрещены.

Следует указать, что в законодательстве запрещены браки между лицами, из которых хотя бы одно признано судом недееспособным вследствие душевной болезни или слабоумия. Душевная болезнь может отразиться на будущих детях.

В преобладающем большинстве советских семей отношения между мужем и женой построены на основе взаимной любви, уважения и доверия. Однако бывают и неудачные браки, которые оканчиваются разводом. В царской России брак расторгался лишь в том случае, если свидетели подтверждали факт супружеской неверности мужа или жены. Во многих капиталистических странах развод до сих пор связан с установлением факта прелюбодеяния одного из супругов. В Советском законодательстве для развода не требуется каких-либо мотивов, оскорбляющих человеческое достоинство одного из супругов. Правовые нормы сформулированы и осуществляются с высокой мерой такта и уважения к подавшим на развод. Искусственные преграды, препоны на пути расторжения брака в новом законе устранены. Закон при этом исходит из того бесспорного положения, что никакие формальные затруднения и юридические сложности не спасут семью, которая уже разрушена изнутри. Упрощение процедуры развода ни в какой мере не может способствовать расшатыванию семьи или ее ослаблению. «...Свобода развода означает не «распад» семейных связей, а, напротив, укрепление их на единственно возможных и устойчивых в цивилизованном обществе демократических основаниях **» - писал в свое время В. И. Ленин.
В целях борьбы с легкомысленным отношением к расторжению брака по нашему законодательству развод производится, как правило, по решению суда.

В нашем законе отсутствует перечень оснований для расторжения брака, так как невозможно предугадать, что может привести к разрушению семьи. Суд часто принимает меры к примирению сторон.

По-новому определяет теперь закон обязанности супругов по взаимному содержанию. Раньше нетрудоспособный сохранял право на материальную помощь со стороны другого супруга лишь в течение всего одного года после расторжения брака. Теперь он имеет право на постоянную, пожизненную материальную помощь, если потеря трудоспособности произошла до расторжения брака или в течение года после развода.

В новом законе есть очень важный пункт, касающийся охраны здоровья беременных женщин и кормящих матерей, согласно которому муж не вправе без согласия жены возбудить дело о расторжении брака во время ее беременности и в течение одного года после рождения ребенка.

В новом законе получили полное отражение положения Программы КПСС об укреплении семьи и воспитании человека коммунистического общества, что целиком соответствует интересам всех членов общества - женщин, мужчин, детей - и является одной из предпосылок полнокровной, счастливой жизни каждого.

Большинство советских людей, вступая в брак, стремятся реализовать эти предпосылки, однако бывают люди, которые пытаются обзавестись семьей, не отдавая себе отчета в серьезности этого шага.

При решении вопроса о вступлении в брак нередко проявляется прямое легкомыслие: мимолетное влечение принимается за подлинную любовь, в результате чего возникают непрочные браки.

Вступающие в брак должны дать себе ясный отчет, действительно ли чувство к своему избраннику является подлинной любовью, хорошо ли они знают друг друга, имеется ли у них общность интересов, достаточно ли они изучили друг друга и проверили свои чувства. Социологи указывают, что лишь в прямом легкомыслии иногда следует видеть основную причину слабости брака в момент его заключения. Если брак заключен юным и незрелым человеком, возможны ошибки, калечащие жизнь себе и другому.

Вступающие в брак должны быть также осведомлены о здоровье друг друга.

* Пергамент А, И. Основы законодательства о браке а семье. М., 1969, с. 18.
** В. И. Ленин. Полн. собр. соч. Изд. 5-е, т. 25, с. 286.

Необходимо хотя бы бегло упомянуть об отношении к семье в России после Октябрьской революции. До революции делами заключения и расторжения брака ведала церковь. После издания декретов, отделявших церковь от государства и школу от церкви, обязанность по заключению браков декретам от 18 декабря 1917 года была передана государственным органам ЗАГС. Можно представить, какими темпами в стране, где все старое было отменено, а новое отсутствовало, шло создание новой непонятной структуры. Полгода, с октября 1917 по март 1918 года, в стране не было никакого способа заключить брак, признаваемый всеми. Тем более, что многие большевики-интеллигенты, знакомые с идеями западных поборников свободы, призывали вслед за религией отменить «устаревший» и «порочный», буржуазный институт брака и семьи.

Одним из наиболее пламенных противников закрепощения женщин семьей и браком была Александра Коллонтай, единственная женщина-министр в правительстве В.И. Ленина, которая «Была уверена и в том, что о рождённых в „свободной любви“ детях должно заботиться государство победившего пролетариата в нужном для него русле».

Однако жизнь жестоко посмеялась над сторонницей теории свободной любви. Ее героический возлюбленный, моряк Балтики Павел Дыбенко был арестован за участие в антибольшевистском выступлении и ему по законам революционного времени грозил расстрел. Когда Коллонтай обратилась с ходатайством к Ленину, тот спросил: «А вы кто такая будете подследственному?» Чтобы спасти жизнь своего 29-летнего возлюбленного, 46-летняя Александра Коллонтай отреклась от своих ранних взглядов на свободную любовь и признала Павла Дыбенко своим мужем.

Первый гражданский брак, официально заключённый в Советской России, был основан на простой публикации заявления Александры Коллонтай в газете «Правда» о том, что она сочеталась первым гражданским советским браком с Павлом Дыбенко 25 марта 1918 года. После опубликования информации о браке Павел Дыбенко был выпущен из тюрьмы на поруки своей жены.

Сталин тогда шутил, что расстрел для Дыбенко и Коллонтай будет недостаточным наказанием и предлагал «приговорить их к верности друг другу в течение пяти лет» (по другому источнику - в течение года ).

Когда Коллонтай нашла любовную записку другой женщины, адресованную мужу, она записала в дневнике: «Как же так?! Всю жизнь я утверждала свободную любовь, свободную от ревности, от унижений. И вот пришло время, когда меня охватывают со всех сторон те же самые чувства, против которых я восставала всегда. А сейчас сама не способна, не в состоянии справиться с ними» .

О том сумбуре и нелепице, которые царили в головах этих «пламенных революционеров» говорят некоторые призывы, сделанные Коллонтай на Первом Всероссийском съезде работниц 16-21 ноября 1918 г. Она требует: «широкого обеспечения материнства, уничтожения домашнего хозяйства, установления принципов государственного воспитания, борьбы с двойной моралью и проституцией и т. д.» Совершенно неясно как сочетать материнство с уничтожением домашнего хозяйства и государственным воспитанием детей? Кажется, что эти революционеры просто не задумывались над практической реализацией своих слов.

Безответственность, бывшая главной чертой сознания революционеров того времени, нацеленных на разрушение, а не созидание, рождала такие принципы общественной морали, которые сегодня кажутся просто дикими. Пункт из первого Устава РКСМ гласил:“Каждая комсомолка обязана отдаться любому комсомольцу по первому требованию, если он регулярно платит членские взносы и занимается общественной работой”. Сегодняшние члены КПРФ и ветераны КПСС открещиваются от него, но чем он отличается от призыва: «грабь награбленное» или теории «стакана воды».

Сразу же после создания РКСМ, для знакомства с новой организацией в столицу были посланы инициаторы с мест. По их возвращении во всех школах, на заводах и фабриках городов проходят митинги по созданию комсомольских ячеек. Губкомы, проводя в жизнь политику новой организации, выдавали постановления о том, что каждый комсомолец или рабфаковец имеет право реализовать свое половое влечение, а комсомолка или рабфаковка должна его удовлетворить по первому же требованию, - в противном случае она лишалась звания комсомолки и пролетарской студентки.

«Нынешняя мораль нашей молодежи в кратком изложении состоит в следующем, - подводила итог известная коммунистка Смидович в газете «Правда» (21 марта 1925 г.) - 1. Каждый, даже несовершеннолетний, комсомолец и каждый студент «рабфака» (рабочий факультет) имеет право и обязан удовлетворять свои сексуальные потребности. Это понятие сделалось аксиомой, и воздержание рассматривают как ограниченность, свойственную буржуазному мышлению. 2. Если мужчина вожделеет к юной девушке, будь она студенткой, работницей или даже девушкой школьного возраста, то девушка обязана подчиниться этому вожделению, иначе ее сочтут буржуазной дочкой, недостойной называться истинной коммунисткой…»

В результате, когда все без исключения комсомольцы и коммунисты были уверены, что у них есть права на удовлетворение мужской физиологической потребности, в Стране Советов назрела новая проблема: что делать с детьми, рожденными от блуда свободной любви, которых матери не могли прокормить. Они пополняли детские дома, становились беспризорниками. Зачатые в жутких условиях, - не в процессе любви, а в процессе бездушия и насилия, - никогда не знавшие материнского тепла, они росли и вливались в ряды преступного мира.

В.И. Ленин, выступая перед молодежью на III съезде комсомола и призывая учиться коммунизму, ни слова не сказал об отношениях между юношами и девушками, любви и семье. Задачу воспитания детей он отдает комсомолу: «Надо, чтобы Коммунистический союз молодёжи воспитывал всех с двенадцати лет в сознательном и дисциплинированном труде 8 . Веселенькое будущее готовил он российской молодежи - труд с двенадцати лет под контролем комсомола. Нужно отметить, что многие вожди советской власти, такие как С.М. Киров или злополучный Л.П. Берия не отличались аскетизмом, были и другие любители балерин и актрис, и им все сходило с рук до определенного времени.

Однако практика строительства советского государства показала, что безответственное и нигилистическое отношение к семье не просто вредно, но и преступно, так как расшатывает основы самого государства. Сталин и другие вожди большевиков начинают прозревать и понимать, что залогом прочного и стабильного государства является такая же стабильная и прочная семья.

Новая позиция большевиков по отношению к семье была изложена А. В. Луначарским. в докладе "О быте", сделанного им в Ленинграде 18. XII 1926г. Он говорил, что вопрос о семье есть вопрос, о продолжении рода человеческого, вопрос о грядущем поколении. От буржуазии советскому государству досталась довольно прочная парная семья - отец, мать, дети, «которая на наших глазах подвергается разложению».

Советские марксисты принесли новые формы общения мужчины и женщины - свободную любовь. «Сходятся между собой мужчина и женщина, живут пока друг другу нравятся, разонравившись - расходятся».

"Подлинный коммунист, советский человек, - говорят они, - должен остерегаться парного брака и стремиться удовлетворить свои потребности путем свободой взаимоотношений мужей, жен, отцов, детей, так что не разберешь, кто к кому и как точно относится. Луначарский уточняет, что отрицательным, абсолютно неприемлемым в буржуазном парном браке является неравенство мужчины и женщины, насилие мужчин над женами.

В советском обществе единственно правильной формой семьи является длительная парная семья. Он указывают на ужасающее положение детей: «Наши детские дома и сейчас экономически и педагогически неудовлетворительны, - a y нас сотни тысяч детей, столько же, сколько мы приютили, бегают еще по улицам в качестве беспризорных полуживотных, и мы не можем, мы не имеем средств их поймать, приручить и сделать их нормальными государственными детьми. Только родители в ближайшие годы смогут вынести тяжесть по воспитанию.

«Советское правительство обязано сказать буквально всем: обязанность воспитывать детей, подрастающее поколение, на девяносто девять сотых лежит на родителях. Мужчина не страдает от полового акта, для него это то же, что "выпить стакан воды". Женщина, выпив стакан воды, ничего от этого не потерпит, а от полового акта у нее бывают дети. Вот дети и есть центральное место всего вопроса».

«И тот народ, который скажет, как наши комсомольцы, что любовь это голое размножение, тот народ осужден. У него нет жизненной силы. Он - старик, потерявший настоящее чувство любви, ее торжественности, ее красоты, ее силы. И такой учитель, который станет нашу молодежь толкать в эту сторону, говорить, что эта нигилистическая премудрость научна, есть развратитель молодежи».

Это значит, что любовь не должна быть повседневностью, "стаканом воды", а чтобы она была поднята на должную высоту, до чего-то чрезвычайно значительного. Когда мужчина говорит: «я люблю эту женщину и никакую другую, с ней я могу построить свое счастье, я принесу для нее величайшие жертвы, только с ней я могу быть счастлив. Когда женщина говорит: я люблю этого мужчину, это мой избранник, - тогда любовь не является повседневностью, развратом. Она скупа, эта любовь, но этим самым она делается торжественной и важной ».

Воздержание для молодежи ничуть не вредно. Чем позже юноша или девушка вступает в брачную жизнь, тем свежее, сильнее, полнее сохраняется он для настоящего брачного счастья, для настоящей подлинной любви и общественной деятельности. Но мы не лицемеры. Мы говорим, что в некоторых случаях аборт необходим, но предупреждаем, что это вредно, что это опасно, что это - риск: повторные аборты почти всегда гибельны, поэтому прежде, чем решиться на это, обдумайте, взвесьте, серьезно рассмотрите этот вопрос. Мы не должны отрицать влюбленность, ухаживание, эротически окрашенное общение между мужчиной и женщиной. Тут молодые мужчины и девушки выбирают друг друга, подбираются так, чтобы потом, после длительного знакомства, решиться на парный длительный брак. Но решение должно быть серьезно, чтобы, по возможности, избежать абортов.

Вот такая серьезная, глубоко-сдержанная, вдумчивая, красивая любовь должна быть у нас взамен разврата буржуазии и "нигилистичего" взгляда на "голую" половую потребность».

Но не все революционеры разделяли убеждения Луначарского. Пламенный сторонник мировой революции Троцкий писал в 30-е годы: «Опять Россия стала буржуазной, снова в ней культ семьи».

Коммунистическая партия становится на страже семьи. Морально-бытовое разложение, т.е. интимная связь с другими женщинами оборачивается тягчайшим проступком коммуниста, наказание за который было необычайно суровым, вплоть до исключения из партии, а это означало увольнение с работы, если речь шла о руководителях. Рядовые коммунисты подвергались мерам общественного воздействия. Их «разбирали» на партийных собраниях, партбюро, месткоме и т.д. Надо отметить, что такая процедура действовала достаточно эффективно, но не всегда.

Свое завершение трансформация коммунистических взглядов на роль семьи в обществе нашла в III программе Коммунистической партии Советского Союза, принятой в 1961 году, которая утвердила Моральный кодекс строителя коммунизма, где было записано в адрес обоих родителей: «взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей», а также была поставлена задача «воспитания нового человека – гармонично развитой личности, у которой духовное богатство сочетается с нравственной чистотой и физическим совершенством» .

Все мы ещё помним о том, что «семья – это ячейка общества». Каждый советский гражданин должен был создать семью по достижении определённого возраста. Обычно мужчины женились почти сразу, как только заканчивалась их служба в рядах Советской Армии, то есть лет в 20. Так было принято. Но семья в СССР начиналось с регистрации в государственном учреждении – ЗАГСе. Люди стремились не просто создать семью, а вступить в законный брак. Если человек по какой-то причине не создавал семью, то общество сурово осуждало такое поведение. Существовал даже специальный налог, который в простонародье назывался «налог на яйца», то есть налог за бездетность.

Конечно, и тогда не все люди официально оформляли свои отношения и вступали в законный брак. Гражданский брак существовал в Советском Союзе, причём такой вид отношений был достаточно распространён. Конечно, это было не запрещено, но общество с осуждением относилось к людям, которые не пожелали расписаться. Дело в том, что, не пожелав посвятить в свои планы работников государственного учреждения, эти граждане ставили под сомнение авторитет государства и его роль в жизни своей семьи. Ведь семья – это ячейка общества… На оформлении отношений чаще всего настаивали женщины, так как штампом в паспорте они были защищены от общественного мнения.
Ещё в эпоху СССР существовал брак по расчёту. Как и во все времена. Чаще всего этим, конечно, грешат женщины. Они выходят замуж, рассчитывая получить от своего замужества какую-то выгоду. В Советском Союзе брак по расчёту получил большое распространение, когда появилась возможность заниматься предпринимательской деятельностью. В этот период появилась новая прослойка людей, которые добились каких-то успехов достаточно быстро. Женщины с удовольствием выходили за них замуж и таким образом могли войти в новую советскую элиту. В результате выгодного замужества они легко получали то, что раньше было доступно лишь избранным.

Отсюда видно, что далеко не все советские люди вступали в брак с единственной целью – создать крепкую дружную семью на благо своей Родине. Помимо брака по расчёту, в СССР существовал ещё один вид брака не по любви – это фиктивный брак. Конечно, это явление существует и сейчас, но в Советском Союзе причин заключить фиктивный брак было больше, чем теперь. Например, это был самый простой способ купить квартиру. Ведь приватизация и право собственности появились немного позже. Поэтому продавец и покупатель вступали в законный брак лишь для того, чтобы, совершив одну сделку, тут же расторгнуть другую, то есть развестись.

Но, несмотря на браки по расчёту или фиктивные браки, семьи в СССР были крепкие. Общая идеология, которая пропагандировалась в государстве, находила отклик в сердцах простых людей. Люди встречались, создавали семью. У их детей было настоящее счастливое детство, потому что они были твёрдо уверены в завтрашнем дне и могли планировать свою будущую жизнь на много лет вперёд так, чтобы потом уже их дети гордились своими родителями – гражданами Союза Советских Социалистических Республик.

В постреволюционной, советской России/СССР огромные массы людей оказались затронуты процессом массовой маргинализации, заключавшемся преимущественно в утрате прошлого социального статуса и неопределенности статуса нынешнего, более или менее резком разрыве с социокультурной традицией, проявившемся, в том числе в отношении семьи, содержательного наполнения гендерных ролей и модели репродуктивного воспроизводства человека.

Социальный институт семьи в России в послереволюционный период претерпел существенные изменения. После Октябрьской революции 1917 года в России/СССР стали распространяться идеи женского равноправия, которые наиболее четко артикулировали две «музы» русской революции - Инесса Арманд и Александра Коллонтай. Они говорили о браке как о любовном и товарищеском союзе двух равных членов коммунистического общества, свободных и одинаково независимых.

Коллонтай писала, «что современная семья утратила свои традиционные экономические функции, а это означает, что женщина вольна сама избирать себе партнеров в любви». В 1919 году вышел ее труд «Новая мораль и рабочий класс», основанный на сочинениях немецкой феминистки Греты Майзель-Гесс. Коллонтай утверждала, что женщина должна эмансипироваться не только экономически, но и психологически. Идеал «великой любви» («grand amour») трудно достижим, в особенности для мужчин, поскольку он входит в противоречие с их жизненными амбициями. Чтобы стать достойной идеала, личности следует пройти период ученичества, в виде «любовных игр» или «эротической дружбы», и освоить сексуальные отношения, свободные и от эмоциональной привязанности, и от идеи превосходства одной личности над другой.

Коллонтай полагала, что только свободные и, как правило, многочисленные связи могут дать женщине возможность сохранить свою индивидуальность в обществе, где господствуют мужчины (обществе патриархата). Приемлема любая форма сексуальных отношений, но предпочтительнее «последовательная моногамия», каждый раз основанная на любви или страсти смена брачных партнеров, серийных отношений мужчин и женщин.
В качестве наркома государственного призрения она устраивала общественные кухни как способ «отделить кухню от брака». Заботу о воспитании детей она тоже хотела возложить на общество. Она предрекала, что со временем семья отомрет, и женщины научатся заботиться о всех без разбора детях, как о своих собственных.

Да и лидер РСДРП (б) и Советского государства В.И. Ленин, хотя и не разделял теорию и практику свободной любви, придавал большое значение обобществлению материальной стороны быта, созданию общественных столовых, яслей, детских садов, которые он называл «образчиками ростков коммунизма». Это «те простые, будничные, ничего пышного, велеречивого, торжественного не предполагающие средства, которые на деле способны освободить женщину, на деле способны уменьшить и уничтожить ее неравенство с мужчиной по ее роли в общественном производстве и общественной жизни».

Советское государство с первых дней своего существования приступило к активному реформированию гражданского законодательства, в том числе в части, регулирующей брачно-семейные отношения. Прежде всего из процесса этой регуляции была исключена Православная церковь. Так, уже в 1917 году «18 декабря отнята у церкви регистрация рождений и браков. 20 декабря введен гражданский брак как единственно имеющий юридическую силу» .
Хотя официально аборты не были узаконены, в первые три года Советское правительство относилось к ним достаточно терпимо. Поскольку эта операция часто производилась людьми неквалифицированными, в антисанитарных условиях, что приводило к тяжелым последствиям и летальным исходам, декрет от 18 ноября 1920 г. предписывал производить аборты под строгим медицинским контролем. Хотя к абортам был приклеен ярлык «пережитка прошлого», женщинам не возбранялось пойти на этот шаг, при условии, что операция будет производиться врачами в больничных условиях. Это был тоже первый закон такого рода.

Говоря о новом законодательстве в области семьи и брака, В.И. Ленин подчеркивал его направленность на освобождение женщины и ребенка, на защиту их прав: «…законы (Советской России. - С.Г.) не освящают лицемерия и бесправного положения женщины и ее ребенка, а открыто и от имени государственной власти объявляют систематическую войну против всякого лицемерия и всякого бесправия» Обсуждение проекта нового кодекса законов о браке и семье в начале 20-х годов сопровождалось призывами к отмене любых форм регистрации брака, в том числе и светской государственной регистрации: «Уничтожая суеверие необходимости церковного венчания для законности брака, нет надобности заменять его другим суеверием - необходимости облечения свободного союза женщины и мужчины в форму регистрированного брака» .

Второй советский кодекс законов о браке, семье и опеке был принят в 1926 году. В целом кодекс продолжал западническую либеральную традицию в сфере семьи и семейных отношений, сложившуюся в первые послереволюционные годы. Так, например, регистрация браков стала необязательной, поскольку кодекс признавал легитимными существующие фактические браки. При этом фактическим признавался брак, которому соответствовали следующие условия: «Факт совместного сожительства, наличие при этом сожительстве общего хозяйства и выявление супружеских отношений перед третьими лицами в личной переписке и других документах, а также, в зависимости от обстоятельств, взаимная материальная поддержка, совместное воспитание детей и пр.» .

Заметим, что в первое десятилетие советской власти в нашу жизнь и соответственно в русский язык вошла гендерно ориентированная часть новояза, касающаяся, прежде всего, положения женщин и их участия в строительстве социализма/коммунизма. Это замечание важно, поскольку изменения в языке являются индикатором изменений в повседневной жизни.
Мы знаем, что марксистская идеология не содержит никаких доказательств в пользу сохранения семьи; скорее она приводит к противоположному выводу. В первые дни революции было распространено мнение, что семья - это не более как «буржуазный пережиток» и что процесс ее «устранения» неотвратим.

Так, видный российско-американский социолог П.А. Сорокин в статье «О влиянии войны», опубликованной в журнале «Экономист» № 1 за 1922 год, представил следующие данные по состоянию петроградской семьи после революции 1917 года: «На 10 000 браков в Петрограде теперь приходится 92,2% разводов - цифра фантастическая, причем из 100 расторгнутых браков 51,1% были продолжительностью менее одного года, 11% - менее одного месяца, 22% - менее двух месяцев, 41% - менее 3-6 месяцев и лишь 26% - свыше 6 месяцев. Эти цифры говорят о том, что современный легальный брак - форма, скрывающая по существу внебрачные половые отношения и дающая возможность любителям «клубники» «законно» удовлетворять свои аппетиты», чем вызвал неудовольствие В.И. Ленина.

Затем наступила столь сильная реакция, что посредством законодательства стало осуществляться гораздо более сильное принуждение граждан к выполнению своих семейных обязанностей, чем это имело место в большинстве стран Запада. Можно предположить, что возник некоторый комплекс сил, действующих в этом направлении, что могло совпасть с политикой правящей верхушки.
Институт семьи, пошатнувшись в 1920-е годы, когда в СССР были еще сознательные марксисты, а сам марксизм еще не прошел через полосу перерождений, на волне сталинского термидора уже в 1930-е годы не только полностью восстанавливает, но даже укрепляет свои позиции. В Советском Союзе не только не проявилось сколь-либо значимой тенденции к отмиранию государства, что должно было произойти согласно марксистской теории, но проявилась прямо противоположная тенденция к его укреплению. Уже в 30-е годы прошлого века советское государство сумело подняться в «предгорья» имперской организации и могущества, достигнув этих вершин уже после окончания Второй мировой войны.

Недаром во все времена, начиная с Античности, стабильные семейные отношения считались мощным политическим стабилизирующим фактором. Монархи и политические диктаторы, пытаясь консолидировать общество под своим руководством, взывали к семейным ценностям, сравнивая государство с одной большой семьей, рассматривая себя как «отца нации» или «Большого Брата».
В процессе установления сталинской диктатуры усилились политическая централизация и государственная ориентация на ускоренное строительство социализма. Жизнь граждан Советского Союза, как мужчин, так и женщин, контролировалась внеэкономическим принуждением к труду, политическими репрессиями, установлением жесткого контроля за сексуальным и репродуктивным поведением граждан страны. Но политика государственных репрессий в отношении семьи имеет лишь ограниченную эффективность. Так, знаменитый автор романа-антиутопии «1984» Дж. Оруэлл определил семью как «очаг верности не партии, а друг другу». Но и это правило содержит в себе определенный процент исключений; советские люди хорошо помнили о выборе Павла Морозова, который сделал выбор не в пользу семьи, но в пользу Советского государства.

Находящемуся во враждебном капиталистическом окружении СССР были нужны солдаты и бесплатная рабочая сила для осуществления «великих строек коммунизма», что предполагало сублимацию сексуальной энергии человека (как известно, в СССР секса нет) и использование ее для нужд советского государства. С другой стороны, в своем идеальном состоянии советская женщина фертильного возраста рассматривалась и как многодетная мать, и как экономически дешевая, готовая работать за идею рабочая сила. Права женщин, как, впрочем, и права человека вообще, советское руководство 30-х годов особенно не беспокоили, и в 1930 году в стране были закрыты женотделы. И.В. Сталин объявил об окончательном разрешении женского вопроса. «Кульминации это достигло в 1936 г., когда был принят новый семейный кодекс, запрещавший аборты… государство стало бороться за укрепление семьи: “свободную любовь“ заклеймили как антисоциалистическую» .

Советское правительство во второй половине 30-х годов, как осознанно, так и неосознанно обратилось к российским социокультурным традициям, отойдя от одержимости идеей практического воплощения мировой революции, полной и повсеместной переделки мира. В армии вводились погоны и офицерские звания старой русской армии, красных командиров учили танцам и правилам поведения в обществе, в общественных садах заиграли духовые оркестры. Это был частичный поворот к прошлому, к тому старому миру, который пользовался столовыми приборами и танцевал на балах. Оказалось, что переделать мир и быт человека во всех его проявлениях не всегда нужно, часто старое лучше. Это был, как говорят историки, «консервативный откат», который означал кроме всего прочего, переход к консервативной, охранительной политике в отношении семьи.

Этот откат, наступающий рано или поздно после любой революции, был лишь частичный, церковное венчание как обязательный элемент социокультурной легитимации брака, не восстановили, но семью стали защищать на заседаниях парткомов и профкомов, в стране были запрещены аборты, чуть ли не еинственная тогда форма регулирования рождаемости и планирования советской семьи.
Вообще в истории наблюдается общая закономерность, связывающая степень традиционализма политического режима со степенью поддержки большой патриархальной семьи.
В этом вопросе совершенно непримеримо сталкиваются интересы, симпатии и антипатии социальных консерваторов и либералов. В качестве одного из наиболее чистых примеров консервативного, охранительного, мы бы даже сказали сохранительного подхода к семье, можно отметить подход немецких консерваторов и консервативных революционеров.

Мы позволим себе процитировать внушительный отрывок из статьи, опубликованной 14 октября 1931 года в ежедневной национал-социалистической газете «Фёлькишер Беобахтер» («Народный обозреватель»): «Сохранение уже существующих больших семей определяется социальным чувством, сохранение формы большой семьи определяется биологической концепцией и национальным характером. Большую семью необходимо сохранять… потому что она является важной и необходимой частью немецкого народа.
Большая семья важна и необходима не только потому, что только она может обеспечить сохранение населения в будущем, но еще и потому, что национальная мораль и национальная культура находят в ней самую сильную поддержку. Сохранение существующих больших семей и сохранение формы большой семьи суть две нераздельные проблемы. Сохранение формы большой семьи диктуется национальной, культурной и политической необходимостью… Прекращение беременности противоречит смыслу существования семьи, чья задача заключается в воспитании будущего поколения. Кроме того, прекращение беременности приведет к окончательному уничтожению большой семьи» .

Да, это размышления немецких социальных консерваторов, реноме которых изрядно подпорчено самой историей Германии того периода, но опровегнуть их трудно, в них заложена не только забота о выживании нации, но и самого человека как биологического вида.
В послевоенной Германии постепенно повышается уровень жизни, а с ним и уровень массового социального эгоизма. Сегодняшние немецкие газеты пестрят объявлениями о сдаче внаем квартирантам без детей и домашних животных. Их раздражает детский плач и собачий лай. Это признак заката нации, изнеженного гедонизма, за которым последует лишь медленный уход в небытие, растворение в сохранившем социокультурные основания-традиции своей жизни океане незападного человечества.

Большая патриархальная семья стала исчезающим историческим анахронизмом. Немцы стали в большей мере думать о своих личных интересах, а не об интересах нации, стали гедонистами, а не милитаристами, одной из самых «свободных» в отношениях между полами страной в Европе. Сегодняшняя «реальность скачкообразно возросшего числа «незарегистрированных браков» (вероятно) далеко превосходит данные официальной статистики браков и разводов. По оценкам, в ФРГ ныне живут в незарегистрированном браке примерно 1-1,5 млн. человек.
Но о немецкой семье мы еще поговорим в нашем следующем параграфе, сейчас же вернемся к эволюции советской семьи и семейных отношений в контексте нашей не столь далекой истории. Возвращение к некоторым элементам революционной политики 20-х годов мы видим уже после смерти И.В. Сталина в 1953 году. Н.С. Хрущев инициировал реформы, которые, в частности, привели к открытию большего количества новых школ, детских садов и к увеличению выплачиваемых государством субсидий на детей, в стране были вновь легализованы аборты.

Эти меры государственной поддержки человека, принимаемые вне зависимости от его семейного положения, в том числе и поддержка так называемых неполных семей, улучшение медицинского обслуживания и усиление социальной защиты, в том числе постепенное распространение пенсионной системы на крестьян-колхозников, вкупе с вовлечением в производственную сферу, науку, образование, здравоохранение огромного количества женщин - подорвали экономические и социальные функции патриархальной семьи в РСФСР.

И это начавшееся освобождение от груза авторитарно-патриархальной социокультурной традиции куда более длительной, чем несколько десятилетий советской власти, было воспринято советскими людьми вполне позитивно. Вспоминая атмосферу, царившую в советском обществе в 60-е годы ХХ века, П. Вайль и А. Генис обобщают свои воспоминания следующим образом: «Родина была абсолютно прекрасна. У нее не было пороков. Вся она была, как старший брат, как отец, как мать, как одна большая семья. И своя, личная, семья казалась всего лишь филиалом общегосударственного единства» . По большому счету это и был тот желаемый результат, к которому стремилось советское руководство со времен Октябрьской революции.

Кратко рассмотрев эволюцию семьи, нравов, демографических особенностей в Советской России, подведем теперь некоторые итоги. В результате революционных преобразований советской эпохи были решены некоторые проблемы, стоявшие перед Россией, проведены индустриализация, урбанизация, совершен переход от патриархальной к эгалитарной семье, в том числе и демографический переход, достигнут невероятный прогресс в обеспечении всеобщей грамотности, медицине, социальной сфере вообще. Но цена революционного пути для страны оказалась невероятно высокой, свершения в своей основе амбивалентны, достигнуты на основе мобилизации, перенапряжения всех жизненных сил общества, что во многом предопределило цивилизационный слом постсоветской эпохи.