Есть множество способов восприятия мира. Видеть жизнь «в радужном свете» прежде всего означает ясно осознавать, что в каждом живом существе, то есть и в нас самих, от природы заложен колоссальный потенциал, побуждающий нас к духовному развитию.

А воспринимать окружающую действительность «в мрачных тонах» – значит полагать, что наша жизнь изначально лишена позитивной перспективы и что преодолеть эту обреченность невозможно – как невозможно вырезать прекрасную статую из гнилого дерева.

Пессимизм говорит о нашей внутренней предрасположенности к страданию, которая порой может перейти в подлинное отвращение к жизни.

Суть истинного оптимизма в том, чтобы использовать каждое мгновение для содержательной работы над собой, ведущей в конечном счете к усовершенствованию мира, вместо того чтобы заполнять свое время бесплодной рефлексией по поводу прошлого и страхом перед будущим. Как писал Ален** в своей книге «Разговор о счастье»: «Каким чудесным было бы человеческое общество, если бы каждый подбрасывал дров в общий костер, вместо того чтобы плакать над пепелищем!»

Глаза знания

Будда не закрывает глаза на мир, но лишь обращает взгляд в глубину собственной души, чтобы лучше ее понять. Он подобен золотой рыбке, с широко раскрытыми глазами плывущей в океане невежества и страдания, и глаза его полны понимания и сочувствия.

«ЕСТЕСТВЕННО ПРИНИМАТЬ ВЕСЬ МИР, НЕ ПЫТАЯСЬ УКРЫТЬСЯ ЗА ЧУВСТВОМ СВОЕЙ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТИ»

Будда пребывает в гармонии с реальностью, потому что ему ведома высшая природа вещей: он знает о взаимозависимости всех явлений во вселенной и о том, что в отрыве от остального мира наше «я» не существует. Даже сквозь тучи обуревающего многих из нас смятения он способен различить заложенную в каждом человеке способность к духовному росту.

Улыбка бескорыстной любви

Улыбка Будды есть выражение безграничной и бескорыстной любви. Она отражает безусловную благожелательность: ее питает желание помочь всем без исключения живым существам обрести счастье, открыв его неиссякаемые источники – мудрость, внутреннюю свободу, сочувствие, – и освободиться от страдания и его глубинных причин – невежества, ненависти, вожделения.

Мы чужды благодушия, которое рядится в одежды оптимизма и пытается вопреки логике окрасить в радужный цвет печальные факты окружающей нас несовершенной реальности. Наш просвещенный оптимизм – это открытость и творчество, которые позволяют естественно, спонтанно принимать весь мир, не пытаясь при этом укрыться за ложным чувством собственной исключительности.

Дух полноты бытия

Инстинкт подсказывает нам, что сознание исходит из сердца, наука локализует его в мозгу, а буддизм описывает его как явление, независимое от окружающего мира. Но как бы то ни было, все события, происходящие в нашей психике, безусловно, связаны с возбуждением, подавлением или синхронизацией деятельности разных участков головного мозга.

Смысл медитации в том, чтобы освоить новый способ действовать и существовать, работая над собственным духом. В физическом плане такая работа дает результат благодаря пластичности нашего мозга, который меняется по мере того, как мы становимся богаче внутренне и начинаем иначе воспринимать внешний мир. Она меняет то, как мы интерпретируем происходящее и переживаем свои эмоции. Именно работа духа дает нам возможность раскрывать себя и ощущать полноту бытия в каждый момент своего существования.

* Матье Рикар (Matthieu Ricard) – ученый-генетик, в 1972 году отказался от научной карьеры и обосновался в Индии и Непале, где полностью посвятил себя изучению тибетского буддизма. Монах и личный пере-водчик далай-ламы XIV, он яв-ляется автором нескольких философских книг.** Ален (Alain; настоящее имя – Эмиль-Огюст Шартье, 1868–1951) – французский философ-гуманист и писатель.

Жизнь полна событий и переживаний. Некоторые из них мы считаем счастливыми, другие печальными или трагическими. Бывают и периоды потрясений, и некоторые временные отрезки относительного спокойствия. Недаром считается, что в жизни чередуются светлые и темные полосы. Вслед за болезнями следует здоровье, а затем вновь волнения. Иногда случается великая радость, и тогда сбываются самые заветные мечты или рождаются дети. Не все желания исполняются, но и в этом мудрецы не видят ничего плохого, ибо Всевышний часто дает нам не то, чего мы жаждем, но то, в чем существует действительная потребность. Так люди и плывут в мятежном житейском море, качаясь в его волнах, порой мирных, а временами бурных. Наши лица покрываются морщинами от того, что все эти события отражаются на них. А Будда, видя все, сохраняет спокойную и блаженную улыбу. Почему?

Будда и эго

Будда не считает себя центром вселенной, в отличие от тех неразумных существ, что обожествляют собственное эго. Не стоит преувеличивать события своей жизни.

Да, - ответят многие, - если дело касается материальных вопросов, роскоши, богатства и прочих излишеств, без которых вполне можно обойтись, то на все это допустимо смотреть отрешенным взглядом. А как же быть, если опасно болеет или умирает близкий человек? Ведь такие потрясения заставляют порой пересмотреть всю жизнь, «переоценить ценности». Как же в таких обстоятельствах не переживать?

Здесь и сейчас

Будда, становясь свидетелем всех жизненных испытаний и невзгод, всегда хранит безмятежность и улыбается. Он живет здесь и сейчас. Не всем людям это доступно. Ум человека слишком часто отвлекается от настоящего, вновь переживая уже испытанные страдания или мечтая о будущем счастье и отвергая при этом самый дорогой и чудесный подарок, - возможность осознавать то, что происходит здесь и сейчас.

Будда улыбается, потому что ощущает всю красоту и трепетность настоящего момента. Она может проявляться по-разному: в виде цветка, ясного неба, радуги или улыбки ребенка. Она доступна в каждый миг, просто нужно уметь ее воспринимать. Именно красота окружающего мира дает людям урок, она учит нас присутствовать здесь и сейчас.

О свободе

Будда ничего не пытается удержать, он все и всех отпускает, зная, что все непостоянно. Он знает, что все пройдет, и то, что многие люди считают незыблемым материальным подтверждением своего счастья, может в один момент исчезнуть, как мираж. Богатство, социальный статус и другие объекты вожделения смертных однажды становятся совершенно несущественными. Все, имеющее форму, подвержено тлению и когда-нибудь должно умереть.

Это знание усвоено мудрецом, и поэтому он не страдает. Это не значит, что он не стремится добиться многого в жизни, жениться или завести детей. Просто в известном смысле приверженцы буддизма умеют воспринимать материальные предметы и процессы отстраненно, и ничто не препятствуют им на пути к благодати.

Будда все делает с радостью и легкостью, он не испытывает стрессов и напряжения, а берет лучшее в каждом моменте, фокусируя на нем свое внимание. Он никогда не спешит и всегда готов ко всему. Он не очень переживает о результатах своих действий, но при этом у него все получается.

О смерти и жизни

Будда всех любит. Но эта любовь происходит не от религии, веры или общественных традиций. Просто он может воспринимать взаимосвязь со всем существующим.

Он опечален лишь тем, что не все еще свободны, как он. Будда хочет дать свободу всем и готов на все ради служения людям. Проявлением Бога на земле может быть только бескорыстие и чистая любовь.

Будда бесстрашен перед лицом смерти. Он знает о собственной смертности и никогда о ней не забывает. Конец земного существования буддисты воспринимают лишь как еще одни двери, через которые неизбежно каждый должен пройти. Это благословение, обещающее новую жизнь впереди.

Смерть не должна пугать, ее нельзя избежать, хотя и искать ее не следует. Ее нужно принимать смиренно, как часть жизни, всей полнотой чистого сознания.

Буддизм. Как люди видят его? С точки зрения науки – это одна из лидирующих мировых религий. Для людей далеких и от религии, и от науки, слово «буддизм» наполнено таинственностью недосягаемых знаний, непостижимостью истины, пряным запахом и пестрыми красками Индии, загадочностью медитаций и ощущением присутствия рядом параллельного мира.

Для тех же, кто следует поучениям Будды, это слово означает Путь.

Сегодня модно говорить о поиске смысла жизни, о своей миссии, о предназначении. Большинство разговоров так и остаются разговорами, и лишь немногие начинают искать в своей жизни нечто большее, чем просто способы выживания. Смысл жизни. Почему же так трудно его найти? Люди находятся в состоянии поиска дни. недели, годы… Кто-то посвящает этому всю жизнь, да так и не находит.

Все дело в том, что мы утратили связь с самими собой, разучились слушать и слышать себя. Стресс, депрессия, крысиные бега по карьерной лестнице – быстрее! выше! сильнее! Мы научились испытывать радость, занимаясь шоппингом или в очередной раз выживая в экстремальных видах спорта.

А ведь только в спокойном, умиротворенном состоянии мы можем услышать тихий голос внутри себя.

Сегодняшние буддисты, осознано выбравшие эту религию, сумели остановиться и увидеть реальную жизнь трезвыми глазами. Отбросив ненужное внутри себя, они приобрели взамен состояние гармонии и равновесия. Медитируя, используя разные практики, эти люди уверенно идут по своему Пути, светясь внутри тихой радостью.

Вот одна из таких практик, которую может освоить любой человек. В считанные минуты можно расслабиться и наполнить себя при помощи техники, называемой «Улыбка Будды» (если вам нравится, можете называть ее «внутренняя улыбка», или - «улыбка Джоконды»).

Внешнее проявление этой техники - выражение лица, словно человек прячет улыбку: начал улыбаться, да сдержался, вот только лицо уже разгладилось и глаза засветились жизнью.

Чтобы достичь такого состояния, представьте место. где бы вы хотели сейчас оказаться, где комфортнее всего себя чувствуете. Это – ваш рай. Начните медитировать. Полностью расслабьтесь и успокойтесь.

Все внимание перенесите на лицо. Расслабьте его мышцы, почувствуйте, как они наливаются тяжестью. Сконцентрируйтесь на уголках губ. Из всех мышц на лице для вас существуют только они. Не прилагая никаких усилий, представьте, что губы слегка раздвигаются и образуют легкую, внешне незаметную улыбку. Эта улыбка живет только в вашем представлении.

Сделали? Чувствуете, как тело отвечает на вашу улыбку? Оно восстанавливает комфортное состояние, внутри стираются негативные установки: страх, тревога, неуверенность. Тело наполняется радостью, самодостаточностью и уверенностью в своих возможностях.

Со временем вы научитесь удерживать это состояние как можно дольше. Еще немного, и вы ощутите позитивные изменения внутри себя и по отношению к вам.

И вы захотите возвращаться в это состояние снова и снова. Возвращайтесь! Экспериментируйте, пробуйте менять правила, будьте каждый раз разными, но всегда оставайтесь собой!

И обязательно улыбайтесь!

Есть мнение, что именно буддисты лучше других умеют видеть жизнь в светлых тонах. Матье Рикар, буддийский монах и приближенный Далай-Ламы, раскрывает нам смысл безмятежного выражения лица изображений Будды, чтобы приоткрыть один из путей к обретению внутренней гармонии.

Есть множество способов восприятия мира. Видеть жизнь «в радужном свете» прежде всего означает ясно осознавать, что в каждом живом существе, то есть и в нас самих, от природы заложен колоссальный потенциал, побуждающий нас к духовному развитию.

А воспринимать окружающую действительность «в мрачных тонах» - значит полагать, что наша жизнь изначально лишена позитивной перспективы и что преодолеть эту обреченность невозможно - как невозможно вырезать прекрасную статую из гнилого дерева.

Пессимизм говорит о нашей внутренней предрасположенности к страданию, которая порой может перейти в подлинное отвращение к жизни.

Суть истинного оптимизма в том, чтобы использовать каждое мгновение для содержательной работы над собой, ведущей в конечном счете к усовершенствованию мира, вместо того чтобы заполнять свое время бесплодной рефлексией по поводу прошлого и страхом перед будущим. Как писал Ален** в своей книге «Разговор о счастье»: «Каким чудесным было бы человеческое общество, если бы каждый подбрасывал дров в общий костер, вместо того чтобы плакать над пепелищем! »

Глаза знания

Будда не закрывает глаза на мир, но лишь обращает взгляд в глубину собственной души, чтобы лучше ее понять. Он подобен золотой рыбке, с широко раскрытыми глазами плывущей в океане невежества и страдания, и глаза его полны понимания и сочувствия.

Будда пребывает в гармонии с реальностью, потому что ему ведома высшая природа вещей: он знает о взаимозависимости всех явлений во вселенной и о том, что в отрыве от остального мира наше «я» не существует. Даже сквозь тучи обуревающего многих из нас смятения он способен различить заложенную в каждом человеке способность к духовному росту.

Улыбка бескорыстной любви

Улыбка Будды есть выражение безграничной и бескорыстной любви. Она отражает безусловную благожелательность: ее питает желание помочь всем без исключения живым существам обрести счастье, открыв его неиссякаемые источники - мудрость, внутреннюю свободу, сочувствие , - и освободиться от страдания и его глубинных причин - невежества, ненависти, вожделения.

Мы чужды благодушия, которое рядится в одежды оптимизма и пытается вопреки логике окрасить в радужный цвет печальные факты окружающей нас несовершенной реальности. Наш просвещенный оптимизм - это открытость и творчество, которые позволяют естественно, спонтанно принимать весь мир, не пытаясь при этом укрыться за ложным чувством собственной исключительности.

Дух полноты бытия

Инстинкт подсказывает нам, что сознание исходит из сердца, наука локализует его в мозгу, а буддизм описывает его как явление, независимое от окружающего мира. Но как бы то ни было, все события, происходящие в нашей психике, безусловно, связаны с возбуждением, подавлением или синхронизацией деятельности разных участков головного мозга.

Смысл медитации в том, чтобы освоить новый способ действовать и существовать, работая над собственным духом. В физическом плане такая работа дает результат благодаря пластичности нашего мозга, который меняется по мере того, как мы становимся богаче внутренне и начинаем иначе воспринимать внешний мир. Она меняет то, как мы интерпретируем происходящее и переживаем свои эмоции. Именно работа духа дает нам возможность раскрывать себя и ощущать полноту бытия в каждый момент своего существования.

* Матье Рикар (Matthieu Ricard) - ученый-генетик, в 1972 году отказался от научной карьеры и обосновался в Индии и Непале, где полностью посвятил себя изучению тибетского буддизма. Монах и личный пере-водчик далай-ламы XIV, он яв-ляется автором нескольких философских книг.** Ален (Alain; настоящее имя - Эмиль-Огюст Шартье, 1868-1951) - французский философ-гуманист и писатель.

Матье Рикар, psychologies .ru

Еще об улыбке:

С тех пор как нью-йоркские критики написали, что второй раз такой выставки наше поколение не увидит, в «Метрополитен» повалил народ. И действительно, собрать буддийские сокровища с индокитайских окраин Азии оказалось чрезвычайно трудным и дорогим предприятием. Почти все экспонаты впервые попали на Запад, чтобы открыть ему (нам) глаза на потрясшее тот южный край открытие — явление буддизма.

В первом, драматически затемненном зале посетителя встречает пролог выставки: висящее в столпе света каменное колесо. Кроме материала, оно ничем не отличается от тех, что до сих пор крутятся в повозках индийских крестьян: обод, спицы, квадратное отверстие для оси. Главное в нем то, что оно — круглое, а значит — без конца, начала и выхода. У колеса нет выбора: куда бы ни катилась телега, оно обречено двигаться по кругу, стоя на месте.

Таким был образ мира, в котором родился Гаутама, показавший, как попасть в нирвану, вырвавшись из колеса сансары. Со вторым разобраться еще можно, что такое первое — знали только Будда и те, кто сумел стать таким, как он.

Соблазненные надеждой понять, посетители робко входят в залы и тут же теряются в дремучих зарослях чужой мифологии. Бесспорно знакомым кажется лишь один экспонат: трехметровый лингам — вполне натуралистический, если бы не размер, фаллос. Впервые я встретился с ним в святом Бенаресе, где по утрам домашние хозяйки украшают стоящий в их дворе лингам цветами и поливают драгоценной водой Ганга.

Однако все это — атрибуты плодородия, мускулистые грозные боги с мечами и копьями, сладострастно изогнутые богини с шарами грудей, оскаленные демоны, цари и придворные с церемониальными зонтиками, причудливый мифологический зверинец — всего лишь этнография. В лучшем случае — Ветхий Завет арийцев. Мы же сюда пришли за Новым, тем, который открыл Будда, причем всем, а не только единоверцам.

— Ты считаешь себя буддистом? — спросил меня знакомый монах, бывший в прошлом евреем и учителем математики.

— Где мне, — честно ответил я, ибо уже давно оставил надежду. — Уж точно не в этой жизни, а в другую я не верю.

— Не огорчайся, — успокоил он меня, — все люди — буддисты, но не все об этом догадываются.

Собственно, вся выставка об этом.

История Будды укладывается в абзац. Не отрицая принятую тогда иерархию существ — от муравья до бога, он узнал, вернее — понял, еще точнее — осознал, как ее обойти, сменив тему и сюжет нашей жизни. Вместо того чтобы эонами подниматься по лестнице перерождений, оказаться по ту и эту сторону сразу и навсегда.

Великая драма буддизма в том, что никто, от первого до всех остальных будд, не может объяснить словами, что это значит. Буддийский канон содержит 100 000 страниц, примерно тысячу Библий. В этой библиотеке содержится одна бездна мудрости, моря изощренной философии, бурные потоки моральных суждений, бездонные озера психологического анализа и бесчисленные ручьи абсурдного остроумия. Но нигде нет самого главного — того, о чем сказать нельзя, хотя Будда об этом говорил 40 лет, начиная с самой первой проповеди в Саранатхе.

Сейчас там, на севере почти забывшей его Индии, — толпы западных туристов, мемориальный центр с древней пагодой и современным музеем: обычные скучные стеллажи и плексигласовые кубы с буддами. Тем удивительнее, что среди зевак с камерами были тибетские паломники — смуглые пастухи в грубых плащах из шкур овец и яков. Перед каждой статуэткой (или ее обломками) они падали ниц, вставали, благоговейно кланялись, оставляли несколько медяков у объяснительной таблички и двигались к следующему экспонату. Будда был для них богом, его образ — чудотворной иконой, которая поможет избавиться от кармического колеса возмездия.

Мы не умеем заменять искусством религию, но, может быть, это и хорошо, потому что сам Будда был человеком, не ставшим богом, и никогда не требовал от своих учеников и сторонников того, без чего невозможна наша вера, — веры.

«Он называл себя не Луной, а пальцем, указывающим на Луну», — говорит предание, и каждая статуя на выставке убеждает в этом.

Во всех странах будды выглядят по-своему. Как Христос: у китайцев он — желтый, у негров — черный (зато дьявол — белый), в «Андрее Рублеве» — русский. Будды тоже все разные. У одних плоские лица, у других — узкие глаза, у третьих — пухлые губы, у всех — длинные, оттянутые царскими серьгами мочки ушей, у многих на голове особая шишка, вмещающая дополнительный мозг. Иногда Будду изображают аскетом, истощенным, как узник Освенцима. Часто — со змеей, нередко — в чаше лотоса. Но лучшие статуи те, где нет ничего такого, что бы отвлекало нас от момента истины: той необъяснимой и бесспорной, что наполнила (или опустошила, поправил бы буддист) полированного человека, сидящего скрестив ноги.

В буддизме скульптура достигла своего высшего расцвета, выйдя за пределы искусства. Издавна считалось, что вдохновенное изображение Будды может привести созерцающего к немедленному просветлению. Одного этого достаточно, чтобы рассматривать статуи на выставке как свидетельства чуда. Азиатскому художнику оно давалось труднее, чем европейскому. На Востоке скульптура отнюдь не считалась царицей искусств. В Китае, например, теологией занимались пейзажисты, психологией — каллиграфы, статуи же считались куклами для простонародья: чтобы оживить их, внутрь, потакая суеверию, запускали муху. К тому же наша классика опиралась на обожествление тела. В античности это была красота и соразмерность, приводящая к идеальной гармонии. В Ренессансе — тело, как грудь у героев Микеланджело, стало лицом человеческой природы: мышцы, как горы, вздымали мрамор в упорной борьбе пленного духа с материей.

Буддийский мастер, лишенный западного разнообразия мотивов и приемов, полагался на универсальную позу. Оценить ее действенность лучше всего на практике. Но чтобы усесться лотосом, нужно два года упражнений, и мне уже поздно начинать. Зато в дзенском монастыре Нью-Йорка я видел, как это делал настоятель, начавший морским пехотинцем и закончивший буддой. Уложив ноги так, чтобы они служили пьедесталом, он выравнивал затылок с крестцом, складывал руки на коленях и часами не двигался. В этой треугольной фигуре оставалось мало человеческого. Приняв такую позу, свойственную скорее флоре, чем фауне, мы отказываемся от всего мешающего.

«Царь природы, — говорит буддизм, — не тот, кто ею пользуется, а тот, кто ею является».

Гладкое, не осложненное деталями мускулатуры тело Будды держит голову, в которой свершилась перемена, навсегда оторвавшая его от нас. О величии свершившегося говорит выражение лица, которое трудно описать, но еще труднее приобрести.

Прежде всего — это безграничный и безусловный покой. Разглаженный, без единой морщины лоб. Изгиб сросшихся бровей, миндалевидный разрез глаз и изящная линия губ рифмуются, как стая чаек в штиль. Полуопущенные веки прикрывают глаза настолько, насколько нужно, чтобы отличить от безмятежного сна напряженную работу медитирующего разума. Он спорит с привычками и побеждает заблуждения тем, что устраняет их причину — себя. Следствие победы — высшее достижение буддийского искусства: улыбка Будды. Шедевр ваяния, она прячется не в мышцах лица, а в окутывающей голову Будды ауре умиротворения. Возле такой скульптуры вы, сами того не замечая, подражаете ей: смягчаются черты, разжимаются зубы, сужаются зрачки, рассеиваются мысли.

Иногда улыбку Будды сравнивают с той, что осеняет лица древнегреческих куросов, архаических статуй, установленных в честь покойников. Их лица тоже озарены светом сокровенного знания. Улыбаясь, они, возможно, утешают живых, обещают нам сносное будущее. Но если мускулистый курос — атлет, то Будда — духовный атлет, вроде христианских столпников, с той разницей, что, отказавшись умерщвлять плоть, он пользовался ею по назначению. Тело помогло ему вырастить ту улыбку, которая рождается в самом естестве человека, открывшего свое единственное предназначение — стать буддой. Глядя на дошедшие к нам из тьмы веков каменные фигуры, мы знаем, не верим, а знаем, что это возможно — тогда и сейчас. Что говорить, я сам знаю трех будд. Правда, один, тот самый настоятель, уже умер — что бы это ни значило.