Педагог, врач и писатель, которого называли «Старым доктором», вопреки устоявшимся в то время мнениям, считал, что ребенок имеет собственные, неотъемлемые права.

Януш Корчак, один из создателей и воспитатель дома сирот в Варшаве погиб 6 августа 1942 года в концлагере в Треблинке вместе с эшелоном детей из варшавского гетто. 2012 год объявлен годом Януша Корчака. Корчак был создателем собственной педагогической системы, основанной на отношению к ребенку как к полноправному партнеру с правом на любовь и уважение. В 1935-36 годах под псевдонимом «Старый Доктор» он вел беседы на Польском радио беседы о педагогике. На радио сохранились архивные записи воспоминаний о Януше Корчаке.Личный секретарь Януша Корчака и его близкий друг писатель Игор Неверли вспоминал в 1966 году, что Корчак лучше всего чувствовал себя среди детей: «С детьми он был самим собой. Помню в столовой он что-то читал, отмечал и одновременно держал ребенка на коленях. Дети подбегали к нему, шалили. Он их шутливо отгонял и продолжал работать».

Казимеж Дембницкий, писатель и воспитанник Корчака вспоминал в радиопередаче в 1982 году о своей первой встрече с Корчаком в доме сирот на Крохмальной. Доктор разъяснил юному Дембницкому, что он повел себя неправильно, обращаясь к девочке «эй малая»: «Ну,говорит Корчак, ты совершил страшную ошибку. Ведь это женщина. Надо было сказать моя красавица. Тогда бы ты получил ее симпатию и как женщины и как ребенка. Это была шутливая и мудрая педагогика, которую я запомнил на всю жизнь» Друг Корчака, полковник Михал Врублевский, многолетний воспитатель в доме на Крохмальной в интервью 1962 года подчеркивал, что вокруг Корчака всегда собирались самые трудные дети, доверяя ему самое заветное. Среди них были маленькая Андзя и мальчик по фамилии Пекло, по прозвищу «Пеколек». Врублевский вспоминает:

«Этот Пеколек всегда садился на втором колене и Доктор время от времени, когда ноги затекали соединял их головами и говорил: «Боже мой! Хорошо бы вас помешать, а потом разделить. Может быть из вас получились бы порядочные люди. Попробуйте, подумайте.»

К самым известным книгам Януша Корчака для детей и молодежи, относятся «Король Матиуш Первый», и «Когда я снова стану маленьким». Эти произведения вошли в сокровищницу мировой детской литературы. Творчество Корчака характеризуется отличным пониманием детской психики и отличается полным уважением и доверием к детям. Когда в годы оккупации гитлеровцы основали варшавское гетто, Дом Сирот был перенесен из варшавского района Беляны в еврейский район. 6 августа 1942 он был ликвидирован. Корчак отклонил предложение сохранить ему жизнь и остался с детьми. Вместе с персоналом дома во главе колонны из 200 воспитанников он был отправлен в лагерь уничтожения в Треблинке. Этому событию посвящен открытый четыре года назад памятник, где представлена группа детей со своим воспитателем. Самый младший из них обнимает доктора Корчака за шею. Хенрик Гольдшмит, так звучали настоящие имя и фамилия Корчака родился в Варшаве 22 июля 1878 или 1979 года. Он происходил из еврейской семьи. Закончил медицинский факультет Варшавского университета, специализировался в педиатрии. Был членом правления Общества помощи сиротам и был одним из организаторов строительства дома сирот в Варшаве на ул. Крохмальной, директором которого oн стал в последствии. Он является автором известных книг «Как любить ребенка», «Право ребенка на уважение» и других. Издавал и редактировал журнал для детей «Малы Пшеглонд», авторами которого были также дети. За писательское творчество в 1937 году Корчак получил премию Польской Академии Литературы. В варшавском районе Прага, где Януш Корчак организовал дом сирот и приезжал с детьми в санаторий есть улицы Старого доктора и Короля Матиуша.

Януш Корчак: тот, кто был с детьми до конца.

22 июля, исполнилось 140 лет со дня рождения всемирно известного польского педагога, писателя и врача Януша Корчака. Его настоящим именем было Эрш Хенрик Гольдшмит, а псевдоним, под которым этот человек вошел в историю, он изначально взял себе только для того, чтобы подписывать им свои литературные произведения. Хотя в первую очередь Корчак был все-таки не писателем, а педагогом, имеющим удивительные способности находить общий язык с детьми и учить этому других взрослых.

Будущий великий педагог родился в 1878 году в Варшаве, в семье адвоката. Он учился в престижной русской гимназии, отличавшейся очень строгой дисциплиной – и лет с пятнадцать был вынужден нарушать принятые там правила, сбегать с уроков, чтобы подрабатывать репетиторством и помогать оплачивать лечение своему отцу. Но работа не помешала ему успешно окончить школу и поступить на медицинский факультет Варшавского университета. Сначала ему хотелось стать детским врачом, однако, побывав во время практики в детских приютах и в больницах, где лечились сироты, он стал больше склоняться к тому, чтобы стать воспитателем и растить детей, потерявших родителей и чувствовавших себя никому не нужными.

Врач, учитель, писатель...

Параллельно с учебой на медицинском факультете Хенрик Гольдшмит посещал занятия в так называемом Летучем университете – подпольном учебном заведении, в котором тайно читались лекции по польской истории и другим предметам без какой-либо цензуры. Кроме того, еще будучи студентом, Гольдшмит стал работать в детской больнице, а летом – в лагерях, где отдыхали дети.
В 1905 году, когда шла Русско-японская война, он окончил университет и отправился на фронт в качестве военного врача.

После окончания войны он продолжил изучать педагогику: побывал в Германии, Франции и Англии, где слушал лекции по воспитанию детей и бывал в детских приютах, чтобы увидеть «изнутри», как в них все устроено. Набравшись опыта в этом деле, он вернулся в Варшаву и в 1911 году открыл там "Дом сирот", детский дом для еврейских детей, в котором стал применять новые методы воспитания – более мягкие, чем в то время было принято во всем мире, более уважительные по отношению к личности ребенка. Но при этом и достаточно строгие: уважение к воспитанникам не только не означало, что их баловали и что они росли в «тепличных» условиях – наоборот, отношение к ребенку, как к личности, подразумевало, что он должен нести ответственность за свои поступки и точно так же уважать воспитателей и остальных детей.

К тому времени Януш Корчак уже более десяти лет писал книги и широкой публике был больше известен, как литератор, а не как глава детдома. Позже стали выходить и его научные труды по педагогике. Коллеги часто относились к ним неодобрительно – многие идеи Корчака в те годы казались странными и не применимыми на практике. Как это так – общаться с ребенком так же, как ты общался бы со взрослым человеком? Как это – не прятать ребенка от жизни, позволять ему иногда рисковать, познавая мир? Столь «крамольные» мысли и в наше время нередко вызывают споры, а уж в начале прошлого века…


Януш Корчак и его "правая рука

Однако практика показывала, что воспитательные методы Януша Корчака дают прекрасные результаты. Его выросшие и покинувшие детский дом воспитанники самой своей жизнью ломали стереотип о том, что «детдома растят преступников» - все они устраивались на работу, жили обычной жизнью и заводили семьи. И на самом деле в этом не было ничего удивительного, ведь в детском доме их с ранних лет приучали к ответственности и готовили к взрослой жизни. Многие благотворители были готовы помогать учреждению Корчака финансами, но он принимал помощь только от тех, кто был согласен не вмешиваться во внутренние дела детдома.

Пример для других детских домов

Во время Первом мировой войны Януш Корчак работал врачом в полевом госпитале. Детским домом во время его отсутствия руководила его ближайшая помощница Стефания Вильчинская. Вернувшись с войны, он продолжил свою основную работу, а кроме того, стал выпускать газету «Малое обозрение». Она предназначалась для детей, и многие материалы в нее писали его воспитанники. Сам Корчак писал статьи по педагогике в разные специализированные журналы и читал лекции на педагогических факультетах и курсах, стараясь как можно шире делиться своим опытом с коллегами. Его методику перенял другой варшавский интернат «Наш дом», сотрудники которого не раз обращались к Янушу за помощью.

Воспитатели остались с детьми

А потом началась Вторая мировая война. «Дом сирот» со всеми его воспитанниками перевели в варшавское гетто, и хотя воспитателям разрешили покинуть его, ни один из них не оставил своих подопечных. Корчак постарался сделать так, чтобы в детдоме, по возможности, ничего не менялось: и дети, и взрослые стали вести в гетто такую же жизнь, как и раньше. Воспитанники учились и занимались разными делами, воспитатели заботились о них и следили за порядком… И так продолжалось до 6 августа 1942 года, когда большинство заключенных гетто увезли из города и убили в газовых камерах.


Корчак со своими воспитанниками в гетто

Ранним утром «Дом сирот» в полном составе вместе с еще несколькими группами взрослых обитателей гетто вывели во двор и стали по очереди переводить на вокал. Корчаку и остальным воспитателям предложили остаться в гетто, но никто из них не согласился бросить своих воспитанников. Глава детского дома сказал детям, что их перевозят из Варшавы в деревню, и когда их разделили на две колонны, пошел на вокзал впереди одной из них, взяв двух младших детей за руки. Вторую колонну точно так же повела Стефания Вильчинская.

Памятник Корчаку в Варшаве

Януша Корчака могли освободить из гетто и раньше, но он и тогда отказался спасаться в одиночку. Пытавшийся помочь ему педагог Игорь Неверли позже вспоминал, как Корчак отреагировал на такое предожение: «Смысл ответа доктора был такой: не бросишь же своего ребенка в несчастье, болезни, опасности. А тут двести детей. Как оставить их одних в газовой камере? И можно ли это все пережить?»


Мемориал Корчаку и Вильчинской в Иерусалиме

В 1878 году в Варшаве в еврейской семье Гольдшмидтов родился мальчик, которого в честь его деда назвали Хиршем . Хирш Гольдшмидт был известным и уважаемым в Варшаве врачом. Отец мальчика, Юзеф Гольдшмидт , избрал другую стезю, став успешным адвокатом.

В отличие от многих других еврейских семей, Гольдшмидты не так сильно держались за национальные корни, поэтому родившийся мальчик получил еще и польское имя - Хенрик.

Детство Хенрика Гольдшмидта не было радужным - отношение к евреям в Российской Империи, частью которой являлась на тот момент Польша, было, мягко говоря, сдержанным. Педагогические приемы в русской гимназии не отличались гуманизмом - учителя пороли провинившихся детей, кричали на них, били линейками.

Суровость школьной жизни дополнилась для Хенрика проблемами дома - когда ему было 11, у его отца проявилось психическое расстройство.

От тяжести жизни Хенрик спасался чтением и стихосложением. Но вскоре стало необходимо зарабатывать на жизнь - счета за лечение отца «съедали» большую часть семейного бюджета.

15-летний Хенрик, которому учеба как таковая давалась хорошо, занялся платным репетиторством. И у Хенрика проявился педагогический талант - к ученикам, которые были немногим младше его, он находил особой подход. Сказкой, разговором, он умел подать скучный школьный предмет так, будто ничего интереснее в мире не существует.

Врач, учитель, писатель…

Хенрик и сам чувствовал, что нашел свое призвание. Уже в 18 лет он опубликовал первую статью по проблемам педагогики, которая получила название «Гордиев узел». В этой статье юноша, почти подросток, всерьез ставил вопрос, который актуален и сейчас: настанет ли день, когда матери и отцы перестанут думать о тряпках и развлечениях — и сами займутся воспитанием и образованием своих детей, не перекладывая эту роль на нянек и репетиторов?

Януш Корчак. Фото: Public Domain

Впрочем, сам молодой человек к своим педагогическо-писательским опытам относился не очень серьезно. После смерти отца Хенрик решил, что прокормить родных ему поможет медицина, и поступил на медфакультет Варшавского университета.

Писать, однако, он не бросил. Больше того, написал пьесу под названием «Каким путем?» о сумасшедшем, губящем свою семью. Здесь явно сказались личные переживания, вызванные историей отца. Пьесу Хенрик выставил на конкурс, подписавшись псевдонимом .

Молодой человек оказался успешен сразу в трех ипостасях — он талантливый педагог и писатель, и в этих двух своих сферах деятельности он известен как Януш Корчак, а в медицине он успешный врач Хенрик Гольдшмидт.

Он ездит по Европе, изучает различные методики педагогики, которые описывает в статьях, и одновременно совершенствует свои медицинские навыки.

Дом, который построил Корчак

В 1905 году Хенрика Гольдшмидта призвали на русско-японскую войну в качестве военного медика. На фронте он не только лечил раненых, но и помогал взрослым людям преодолевать ужасы войны, отвлекая их светлыми историями и сказками.

После войны Хенрик вернулся в Польшу и с удивлением обнаружил, что здесь его писательская популярность выросла неимоверно. Тем не менее, он продолжил медицинскую практику.

В 1907-1908 годах Хенрик Гольдшмидт отправляется сначала в Берлин, а затем во Францию и Англию. Он изучает педагогику, причем стажировки проходят за его счет.

В 1910 году Хенрик Гольдшмидт принимает важнейшее решение - он прекращает медицинскую практику и становится директором вновь основанного «Дома сирот» для еврейских детей. Именно в этом заведении Хенрик Гольдшмидт, которого с этого времени большинство будет знать как Януш Корчак, планирует воплотить в жизнь свои педагогические идеи.

Заниматься еврейскими сиротами Корчак стал неслучайно - в Польше, пропитанной духом антисемитизма, положение именно этих детей было наиболее тяжелым.

Благодаря своей известности и популярности, Корчаку удалось привлечь помощь меценатов для строительства своего «Дома». В 1912 году стройка была завершена. Это было уникальное четырехэтажное здание, в котором все устроено для нужд детей, для их воспитания и обучения.

Детский дом Корчака. Продолжает действовать по сей день. Фото: Commons.wikimedia.org / Simon Cygielski

Как любить ребенка

Корчак и его помощница и соратница Стефания Вильчинская в первый год деятельности приюта работали по 16-18 часов в день. Приходилось с трудом преодолеть уличные привычки вчерашних беспризорников, работать с учителями, не готовыми к таким ученикам.

Во главу угла Януш Корчак ставил нравственное воспитание. Его приют одним из первых использовал элементы детского самоуправления. По мнению педагога, приют - это справедливая община, где юные граждане создают собственный парламент, суд и газету. В процессе общего труда они учатся взаимопомощи и справедливости, развивают в себе чувство ответственности.

Спустя несколько лет схожим путем пойдет советский педагог Антон Макаренко . Интересно, что Януш Корчак знал и с интересом изучал систему Макаренко.

С началом Первой Мировой войны Януш Корчак вновь оказался на фронте в качестве военного врача. Но среди ужасов войны он начал писать один из своих главных трудов - книгу «Как любить ребенка». Главная мысль, которую выразил педагог в работе - вы не любите ребенка своего или чужого, если не видите в нем самостоятельную личность, обладающую правом вырасти и стать таким, каким ему уготовано судьбой. Вы не сможете понять ребенка, пока не познаете себя.

После окончания Первой Мировой войны Корчак оказался в рядах армии независимой Польши, перенес тиф, от которого едва не умер, и лишь по окончании советско-польской войны вернулся в свой «Дом сирот».

Он продолжал экспериментировать - основал газету, где репортерами были дети. Те, кто не умел писать, могли прийти в редакцию и рассказать репортеру о том, что их волновало.

Пять заповедей воспитания

Все эти педагогические проекты, новые книги достигались неимоверным трудом. Приют зависел от помощи меценатов, а их становилось все меньше из-за экономических проблем. Антисемитизм в Польше оставался настолько серьезной проблемой, что Корчак подумывал переехать в Палестину, где укреплялись еврейские поселения, впоследствии положившие начало государству Израиль.

В 1934 году в Палестине Корчак сформулировал пять заповедей воспитания детей:

1. Любить ребенка вообще, а не только своего собственного.
2. Наблюдать ребенка.
3. Не давить на ребенка.
4. Быть честным с собой, чтобы быть честным с ребенком.
5. Познать себя, чтобы не воспользоваться преимуществом над беззащитным ребенком.

В Варшаве Корчак вел радиопередачу о педагогике под псевдонимом Старый Доктор . К середине 30-х его приют считался успешной новаторской педагогической системой, книги были известны в мире, однако в Польше многие считали, что еврей не должен учить, как воспитывать детей.

В феврале 1937 года антисемитские настроения в Польше достигли своего пика. Радиопередачу закрыли. Корчак понимал, что надо уезжать, однако перевести приют в Палестину было делом непростым, хотя там и жили к тому времени уже многие бывшие воспитанники педагога. Но главное - Януш Корчак не был готов отказаться от своей Родины - Польши.

Жизнь на краю гибели

1 сентября 1939 года Германия вторглась в Польшу - началась Вторая Мировая война. Януш Корчак рвался на фронт, но получил отказ по возрасту. Как врач, он спасал раненых во время бомбардировок, его воспитанники тушили на крышах зажигательные бомбы.

Когда фашисты вошли в Варшаву, для Януша Корчака началась новая борьба - борьба за жизни своих воспитанников. Для нацистов дети евреев были даже не людьми второго сорта, а отбросами, подлежавшими уничтожению. Несмотря на то, что те меценаты, которые раньше помогали Корчаку и его воспитанникам, эмигрировали, доктор Корчак находил возможности для продолжения деятельности приюта. Речь шла об элементарном выживании детей, поскольку даже продуктов катастрофически не хватало. Одежду дети научились шить сами.

Летом 1940 года, в условиях немецкой оккупации, Корчаку удалось невозможное - он вывез детей в летний лагерь, где они могли хоть на время забыть о творящихся вокруг ужасах.

Памятник Янушу Корчаку в Варшаве. Фото: Public Domain

Однако осенью того же года даже авторитет старого педагога не помог ему предотвратить переселение его маленьких воспитанников в Варшавское гетто. Более того, сам Корчак оказался в тюрьме. Смелый, но наивный педагог попытался пожаловаться немецким властям на действия солдат, отобравших при въезде в гетто повозку с картошкой, предназначенную для питания детей. Разгневанные гитлеровцы припомнили ему и то, что он, в нарушение нацистского закона, не носил обязательную для всех евреев повязку со звездой Давида.

В тюрьме он провел месяц, после чего его все-таки отпустили в гетто, к его сиротам. Здоровье 62-летнего педагога было сильно подорвано, но он продолжал свою работу, несмотря ни на что.

Доставать продукты становилось все тяжелее - когда кругом безысходность, сердцем черствеют даже самые душевные люди и самые близкие друзья.

В 1941 году, в условиях полного отчаяния и очевидно приближающейся гибели Януш Корчак выступил с еще одним предложением - создать место, где умирающие от голода и болезней беспризорные дети могли проводить свои последние часы, получая утешение и возможность уйти из жизни достойно. Фактически Януш Корчак предвосхитил идею будущих детских хосписов.

С детьми до конца

Немцы постепенно начали уничтожать обитателей Варшавского гетто. Страницы дневника, который вел Януш Корчак, запечатлели нарастающий ужас происходящего.

Но даже в этих условиях педагог продолжал учить, лечить, воспитывать детей, который фактически уже были обречены. Более того, приют доктора Корчака ставил детские спектакли, что кажется совершенно немыслимым, с учетом того, что его воспитанники от перенесенных страданий еле держались на ногах.

В конце июля 1942 года стало известно, что сироты из приюта Януша Корчака будут депортированы. Точного места назначения не называлось, но это не предвещало ничего хорошего - немцы объявили, что депортации подлежат все «непроизводительные элементы». Педагог сделал последнюю отчаянную попытку спасти подопечных - предложил на базе приюта организовать фабрику по пошиву военной формы, тем самым доказывая, что дети могут быть полезны оккупантам.

6 августа 1942 года 192 ребенка из приюта Корчака были направлены в «лагерь смерти» Треблинка. С ними были два их педагога - Януш Корчак и Стефания Вильчинская, а также еще восемь взрослых.

Однако Старый Доктор не оставил своих воспитанников в самый страшный час их жизни.

Януш Корчак, Стефания Вильчинская и все дети из их приюта приняли мученическую смерть в газовой камере «лагеря смерти» Треблинка.

Имя Януша Корчака я впервые услышал достаточно поздно, уже в университетские годы. Услышал, записал в список программной литературы по курсу педагогики и, конечно же, забыл. Скажу честно, что я не видел, да и теперь не особо вижу себя педагогом, учителем, преподавателем, хотя и учился в педагогическом вузе. Но дисциплину тогда нужно было сдавать, а память о ней, как мне казалось, после этого, навеки останется где-то в зачетке, а потом и вовсе исчезнет.

Господь распорядился иначе. Пригодились и знания, и даже список литературы. И дисциплина оказалась куда намного шире и интереснее, а главное, знания – практически полезными и применимыми, в чем раньше я почему-то сомневался. Но став священником, я со временем осознал, что Бог доверил мне своих детей. И детей разных: счастливых, спокойных, унывающих, неверующих, сомневающихся, порой злых и недоверчивых, надеющихся, ожидающих, ищущих и все равно прекрасных в своей, задуманной Им, неповторимости.

Нет, не работу с людьми поручил, не духовное консультирование, а именно доверил людей как своих детей. И даже наших с женой детей Он мне тоже доверил, а не дал в собственность. Иначе говоря, где-то священник – тоже детоводитель, получается, то есть педагог.

Впрочем, Януш Корчак видел педагогику не наукой именно о детях и воспитании детей: «Одна из грубейших ошибок - считать, что педагогика является наукой о ребёнке, а не о человеке»…И с этой фразой для меня очень многое стало на свои места. Какая же все-таки ответственность, если кто-то тебе доверил человека. И не с 8 до 19.00, а каждый день, ежечасно, от младенческого крика до последнего вздоха. Доверил, а не подарил. А это значит не распорядиться, а сохранить.

Д уша ребенка равно сложна, как и наша

Удивительна судьба Хенрика Гольдшмидта (настоящее имя Януша Корчака). Родился он в 1878 году Польше, когда та была еще княжеством в составе Российской империи. Учился в русской гимназии. Надо еще не забыть, что по происхождению Хенрик – еврей, а это значило, что особое, зачастую далеко не дружелюбное отношение со стороны окружающих, было знакомо ему с самого детства, несмотря на то, что семья Гольдшмидтов считалась ассимилированной, в которой очень чтились польские традиции.

Януш Корчак

Уже учась в гимназии, он начинает репетиторскую деятельность, поскольку отец Хенрика Юзеф становится недееспособным по причине душевного заболевания. Во многом болезнь отца стала причиной того, что в дальнейшем Хенрик не заводит семью, боясь, что заболевание генетически передастся его внукам и правнукам, но всю свою жизнь посвящает именно детям. Да и не только жизнь, но и смерть.

По окончании гимназии прекрасно знает русский, немецкий, французский языки, владеет древними языками, поступает и заканчивает медицинский факультет Варшавского университета. В войне с Японией и в Первой мировой войне, а также в советско-польской войне, Корчак, имевший уже к тому времени этот псевдоним, военный врач, часто бывает на передовой, помогает и оказывает раненым не только медицинскую, но и психологическую помощь, а зачастую просто беседует с человеком, помогая ему отвлечься от страданий и боли разговором, каким-либо интересным, увлекательным рассказом.

А между войнами и после них происходит становление Корчака как педагога, публициста и детского писателя. Его работы приобретают всемирную известность, его идеи в педагогике становятся новаторскими, ими интересуются. За годы активной работы, Корчак создает детские приюты в Киеве, в Варшаве, особое внимание уделяется воспитанию сирот. Одним из важнейших принципов педагогической системы Януша Корчака была и есть самовоспитывающая активность детей.

Ведущими чертами его воспитания были такие качества, как самопознание, саморазвитие, самоконтроль, самооценка и еще много различных вещей, которые делает ребенок САМ.

Взрослый может участвовать в воспитании ребенка только любовью, без интереса к личности ребенка и любви к нему общение с ребенком Корчак считал пагубным.

Одной из главных идей, которую Корчак нес родителям, была мысль позволить ребенку вырасти самим собой, а не тем, кем не стали его родители. Видеть в ребенке полноценного человека: «Вспыльчивый ребёнок, не помня себя, ударил; взрослый, не помня себя, убил. У простодушного ребёнка выманили игрушку; у взрослого - подпись на векселе. Легкомысленный ребёнок за десятку, данную ему на тетрадь, купил конфет; взрослый проиграл в карты все своё состояние. Детей нет - есть люди, но с иным масштабом понятий, иным запасом опыта, иными влечениями, иной игрой чувств…» (Как любить ребенка?), одновременно предлагая понять, что на самом деле преимуществ у повзрослевшего человека перед ребенком, если не считать таковой ответственность, по большому счету нет.

Уважать и изучать, открывать личность ребенка, «всё, что достигнуто дрессировкой, нажимом, насилием, - непрочно, неверно и ненадёжно», до уровня ребенка, по мысли Корчака, нужно было не опускаться или приседать, а подтягиваться, расти, становиться на цыпочки, потому что до чувства ребенка надо еще суметь подняться, «душа ребенка равно сложна, как и наша, полна подобных противоречий, в тех же трагичных вечных борениях: стремлюсь и не могу, знаю, что надо, и не умею себя заставить».

Очень точно Корчак указывал на то, что представляет собой воспитание и любовь в том виде в каком они есть сейчас: «Мой ребенок - это моя вещь, мой раб, моя комнатная собачка. Я чешу его за ушами, глажу по челке, украсив ленточками, вывожу на прогулку, дрессирую его, чтобы он был послушен и покладист, а когда надоест: - Иди поиграй. Иди позанимайся. Пора спать». А не так ли это действительно?

Иногда кажется, что те методы и решения, которые когда-то были предложены «старым доктором» – это прямой ответ на те страшные и порой роковые «воспитательские» ошибки, допускаемые родителями в отношении детей. Любить и дать развиваться, наблюдать и не вмешиваться. Казалось бы в идеях Корчака не просто любовь к человеческой личности, но и доверие Творцу этой личности. И напоминание родителям о том, что «ребенок не лотерейный билет, на который должен пасть выигрыш в виде портрета в зале заседаний магистрата или бюста в фойе театра. В каждом есть своя искра, которую может высечь кремень счастья и правды, и, может, в десятом поколении, она вспыхнет пожаром гениальности и, прославив собственный род, осветит человечество светом нового солнца».

Сами нацисты предложили Корчаку свободу

Книги для взрослых и детей, статьи, педагогические исследования, свыше 20 книг о воспитании. К началу Второй мировой войны Януш Корчак был хорошо известен во многих странах. А поскольку огонь и вода в жизни старого доктора уже были, то оставалось самое тяжелое испытание – медными трубами. Слава и известность, заслуги писательские, могли бы обеспечить Янушу Корчаку не только почет и уважение, но и саму жизнь. Вместе со своим «Сиротским домом» Януш Корчак оказался в Варшавском гетто, а это означало только одно – уничтожение.

Еще за несколько лет до войны, может быть предчувствуя развивающиеся события, бывшие ученики старались сделать все, чтобы вывезти доктора Януша из Польши, его ждали в Палестине, в нейтральных странах, куда потом война не дойдет, он много путешествовал, но не оставил свое детище.

Более тридцати лет до своей гибели действовал варшавский «Сиротский дом». Корчак не покинул его и во время оккупации Варшавы нацистами. Более того, в условиях гетто Корчаком были предприняты попытки создания приюта для тяжелобольных и умирающих детей, смертность на огражденной территории была высокая. Так старый доктор предвосхитил идею создания детских хосписов. Понимая невозможность помочь умирающим, Корчак делал все чтобы обеспечить хотя бы достойный и спокойный уход маленьких страдальцев.

Корчака пытались спасти из гетто, он отклонил все попытки вывести его в безопасное место. Наконец, когда судьба еврейских сирот была решена, сами нацисты предложили Корчаку свободу. Однако эта свобода предлагалась только ему. Одному. Поэтому Корчак вместе со своими воспитанниками поднялся в вагон, уходящий в лагерь смерти Треблинка.

Кадр из фильма “Корчак”

Эммануэль Рингельблюм, один из подпольщиков варшавского гетто, оставил воспоминание: «Нам сообщили, что ведут школу медсестёр, аптеки, детский приют Корчака. Стояла ужасная жара. Детей из интернатов я посадил в самом конце площади, у стены. Я надеялся, что сегодня их удастся спасти… Вдруг пришёл приказ вывести интернат. Нет, этого зрелища я никогда не забуду! Это был не обычный марш к вагонам, это был организованный немой протест против бандитизма! Началось шествие, какого никогда ещё до сих пор не было. Выстроенные четвёрками дети. Во главе - Корчак с глазами, устремлёнными вперед, державший двух детей за руки. Даже вспомогательная полиция встала смирно и отдала честь.

Когда немцы увидели Корчака, они спросили: «Кто этот человек?» Я не мог больше выдержать - слезы хлынули из моих глаз, и я закрыл лицо руками».

Вернуть доверенное в сохранности, можно, лишь вложив него любовь

В качестве послесловия хотелось бы вспомнить об одном эпизоде, который, скорее всего, наверное, является просто мифом, но, тем не менее, недалеким от правды. Офицер СС, командовавший погрузкой и депортацией в Треблинку, узнал писателя Корчака, узнал того, чьи книги он когда-то в детстве читал, и именно ему было поручено предложить Корчаку покинуть вагон и именно ему Корчак отказал. А совсем недавно я , что летчиком, который сбил самолет Сент-Эксюпери, тоже, как ни странно, оказался один из его читателей.

И Корчак, и Экзюпери – люди, сделавшие в своей жизни нечто очень важное: они написали о человеке прекрасном… не о прямоходящем, не о разумном, а о человеке, который может созидать этот мир, о той глине, которая была оживотворена Духом, о том, кто украсит мир, когда для зла и беды в нем больше не останется места. И в какое безумное, страшное время, в какой разрушительный и страшный век.

Вернуть доверенное в сохранности, можно, лишь вложив него любовь. А иногда и жизнь. Удивительный и страшный подвиг, постичь который нельзя, если ты им не жил всю жизнь. Умирание за этих детей случилось в жизни Корчака не в Треблинке, а гораздо раньше, когда детские глаза посмотрели на него с доверием и любовью. Ответной любовью. И почему-то я уверен, что это чувство не оставило их в этот страшный смертный миг. И даже не чувство. А именно Любовь. Как начало и причина всего.

Светлая и добрая память «старому доктору» и его воспитанникам.

«Я никому не желаю зла, не умею,
просто не знаю, как это делается».
Януш Корчак. Дневник

Вглядитесь в глаза этого человека...Сколько в них доброты и боли..
Он как будто бы уже тогда знал свою судьбу!

В августе 1942 года в концентрационном лагере Треблинка погиб один из подвижников и героев ХХ века Януш Корчак. Вместе с ним в газовых камерах Треблинки были уничтожены 200 детей из Варшавского Дома сирот, основателем и бессменным директором которого был Януш Корчак.

Сохранились воспоминания о марше детей из Дома сирот по площади у Гданьского вокзала: отсюда уходили эшелоны с людьми, которых нацисты отправляли в лагерь уничтожения Треблинку.

Очевидцы рассказывают, что, в отличие от других обитателей Варшавского гетто, обреченно сбившихся в безмолвную толпу, дети из Дома сирот вышли на привокзальную площадь стройной колонной, по три человека в ряд, над строем развевалось зеленое знамя с золотистым клевером. Впереди шел Януш Корчак с больной девочкой на руках.

Кадр из фильма "Корчак".

Александр Галич, тщательно изучавший воспоминания и свидетельства очевидцев событий того времени, в поэме "Кадиш", посвященной Янушу Корчаку, так описывает марш Дома сирот по привокзальной площади:

Мы проходим по трое, рядами,
Сквозь кордон эсэсовских ворон...
Дальше начинается преданье,
Дальше мы выходим на перрон.
И бежит за мною переводчик,
Робко прикасается к плечу, -
"Вам разрешено остаться, Корчак", -
Если верить сказке, я молчу,
К поезду, к чугунному парому,
Я веду детей, как на урок,
Надо вдоль вагонов по перрону,
Вдоль, а мы шагаем поперек.

Рваными ботинками бряцая,
Мы идем не вдоль, а поперек,
И берут, смешавшись, полицаи
Кожаной рукой под козырек.
И стихает плач в аду вагонном,
И над всей прощальной маятой -
Пламенем на знамени зеленом
Клевер, клевер, клевер золотой.
Может, в жизни было по-другому,
Только эта сказка вам не врет,
К своему последнему вагону,
К своему чистилищу-вагону,
К пахнущему хлоркою вагону
С песнею подходит "Дом сирот"

Мы никогда не узнаем, что сказал доктор Корчак своим детям, но они были спокойны. А вот люди, которым приказали стоять у своих домов, понимали зловещий смысл происходящего. Очевидец вспоминал: «Горе глазам, видевшим тот ужас. Рыдали камни мостовых…»

Что это такое? - удивленно спросил комендант вокзала у своих подчиненных.

Ему сказали: это Дом сирот Януша Корчака. Комендант задумался, он попытался вспомнить, откуда ему известно это имя. Когда дети были уже в поезде, комендант вспомнил.

Он подошел к вагону и спросил у Януша Корчака: «Это Вы написали книгу «Банкротство маленького Джека»?
- Да, - ответил Корчак, - а это имеет какое-нибудь отношение к эшелону?
- Нет, - сказал комендант, - просто читал в детстве, хорошая книга…
Вы можете остаться, Доктор, - добавил комендант…
- А дети? - спросил Корчак.
- Детям придется поехать…
- Тогда и я поеду, - сказал старый доктор и захлопнул дверь вагона изнутри.

Корчак и его дети прошли вдоль этой железной дороги по пути в лагерь уничтожения Треблинка 5-го августа 1942 года..
И шагнули в вечность!

А до этого, было страшное Варшавское гетто.

Из дневника Януша Корчака:

«У тротуара лежит подросток, не то живой, не то мертвый. И тут же рядом, у трех мальчишек, игравших в лошадку, перепутались веревочки (вожжи). Мальчишки переговариваются, пробуют и так, и эдак, злятся, задевают ногами лежащего. Наконец один из них говорит: «Отойдем немножко, а то он мешает». Они отошли на несколько шагов и продолжали распутывать вожжи».

В гетто на попечении Корчака оказалось двести детей, забота о них была бы непосильным бременем и для человека менее почтенного возраста (Корчаку было за шестьдесят) и в более спокойные времена. Теперь же надо было думать, - чем накормить детей. Ввозить продовольствие за каменный забор пятачка, куда было согнано 370 тысяч евреев, было запрещено. Днем Корчак ходил по гетто, правдами и неправдами доставая еду для детей. Он возвращался поздно вечером, иногда с мешком гнилой картошки за спиной, а иногда с пустыми руками, пробирался по улице между мертвыми и умирающими.

Каждую неделю, по субботам, как и положено, Корчак взвешивал детей, дети катастрофически худели. “Час субботнего взвешивания - час сильных ощущений”, - записывает Корчак в дневнике.

Но в Доме сирот продолжались занятия. Жизнь детей шла по обычному расписанию, заведенному с 1911 года. Сотрудники Дома сирот с прежней тщательностью заботились о чистых руках и одежде своих воспитанников, старшие дети заботились о младших. Младших стало больше: на попечении Корчака оказался и Дом подкидышей. В помещении, рассчитанном на две-три сотни человек, находилось несколько тысяч детей.

В одну из февральских ночей ударил мороз. Всю ночь Старый Доктор, его сотрудники и старшие дети готовились к «экспедиции» в Дом подкидышей: собирали теплую одежду и просто тряпки, грели воду, готовили еду.

Как только закончился комендантский час, доктор Корчак и его помощники отправились в Дом подкидышей.

«С порога в нос ударил запах кала и мочи. Младенцы лежали в грязи, пеленок не было, моча замерзла, закоченевшие трупы лежали, скованные льдом.
Прежде всего бросились отогревать еще живых. Их протирали тряпками, смоченными в теплой воде, укутывали как могли. Часть сотрудников Дома сирот выносила заледеневшие трупы младенцев на улицу и складывала на покрывала, чтобы потом похоронить в братской могиле.
Выжившие дети сидели на полу или на скамеечках, монотонно качаясь, и, как зверушки, ждали кормежки. Детей накормили еще не остывшей кашей, дали по кусочку хлеба и кружке кипятка».

Мог ли Старый Доктор не думать: для чего, для какого будущего он воспитывает своих детей? Прививать им хорошие манеры, учить доброте - зачем? Для газовой камеры в Треблинке, для крематория в Освенциме?

Удивительная чистота и доброта этого человека не отступили перед лицом кошмарной действительности и грузом непосильной ответственности. Он оставался все тем же Старым Доктором, в душе которого не было ненависти даже к солдатам, охранявшим гетто.

За два дня до отправки Дома сирот в Треблинку Януш Корчак записывает: «Я поливаю цветы. Моя лысина в окне - такая хорошая цель. У охранника - карабин. Почему он стоит и смотрит спокойно? Нет приказа. А может быть, до военной службы он был сельским учителем или нотариусом, дворником? Что бы он сделал, если бы я кивнул ему головой? Дружески помахал рукой? Может быть, он не знает даже, как все на самом деле? Он мог приехать только вчера, издалека…»

Застенчивый невысокий человек, "старый доктор", с детскими голубыми глазами, имел титаническую волю. Потрясал мир своими последними деяниями, он обрел безоговорочное право называться величайшим педагогом за всю историю человечества.

Вот еще одна из последних записей из знаменитого "Дневника" Корчака, чудом спасенного его учениками.

"Последний год, последний месяц или час. Хотелось бы умирать, сохраняя присутствие духа и в полном сознании. Не знаю, что бы я сказал детям на прощание. Хотелось бы только сказать: сами избирайте свой путь:
Я никому не желаю зла. Не умею. Не знаю, как это делается:".
5 августа 1942 года.

Последнее фото Корчака, сделанное в гетто.

Дети и смерть. Само сочетание этих слов способно привести любого человека в отчаяние. Всю свою жизнь Януш Корчак готовил детей к жизни. После перевода Дома сирот в гетто надо ответить на вопрос, которого нет и не может быть ни в одном учебнике педагогики: как готовить детей к смерти? Говорить им правду, или обманывать их?

Он предпочел третье, остаться со своими воспитанниками навсегда...

После отправки Дома сирот в Треблинку в Польше долго не верили в смерть детей и Корчака.

«Они живы, - говорили люди, - и Старый Доктор, и дети. Живы! Их не взял огонь - отступился…Дети живы. И пан Доктор жив. Ходят по селам. Где добрый человек живет - они в дверь постучат. А если злой живет - пройдут мимо …»

Пусть мы дымом истаем над адовым пеклом,
Пусть тела превратятся в горючую лаву,
Но дождем, но травою, но ветром, но пеплом,
Мы вернемся, вернемся, вернемся в Варшаву!"

На месте смерти Корчака, в Треблинке стоит большой камень. На нем короткая надпись: "Януш Корчак и дети".