«При всём при том,

При всём при том,

Пускай бедны мы с вами,

Богатство — штамп на золотом,

А золотой — мы сами».

Р. Бернс

Известный во всём мире английский драматург Бернард Шоу прожил целый век, наверное, и потому, что умел смотреть на мир и видеть в нём парадоксы, которые избавили его от неразрешимых задач. Вот и иронизировал и потешался над умением людей ничего не понять из того, что у них происходит под самым носом. Я читал его примечания к «Ученику дьявола» и «Пигмалиону», в кото-рых он так прямо и говорит, что отношения героев и героинь вовсе не стандартная любовь, которая завершится или свадьбой, или героическим самоотречением во имя долга.

И какая же теперь связь с мифом о Пигмалионе?

В самом деле, в мифе скульптор получил безмозглый и бесформенный кусок мрамора, обтесал его так, как ему, художнику, захотелось. Мог сделать коня или Медузу Горгону, а мог фигуру женщины. Камню было всё равно, он объект — и только. Лошадь скульптору вырубать из камня не захотелось, и в мир пришла по велению своего творца Галатея. Будучи обобщением всех женских достоинств, она поразила своего творца, и он умолил Афродиту оживить камень. Богиня любви уважила чувства, и статуя ожила и всякое такое. Здесь и закончилась сказка и началась быль, о которой греки ничего не рассказали.

Шоу тоже не рассказал, что будет потом, и это, по-моему, единственное сход-ство с мифом.

В самом деле, не Генри Хиггинс выбрал из тысяч лондонских цветочниц Элизу Дулитл, а она его, да ещё и пообещала платить. Юная ученица была достойной дочкой «самого оригинального моралиста современной Англии», мусорщика и зем-лекопа, обладала несомненным лингвистическим талантом и уже была хороша собой, особенно если её довести до состояния «японки ослепительной чистоты», в каковом её родной отец не признал. Не зря полковник Пикеринг забеспокоился, честен ли его новый друг с женщинами, и получил успокоительный ответ, что конечно, нет. Мисс Элиза вовсе не была грязнулей, просто леди легко быть чистой, поскольку у неё есть ванна и множество специальных приспособлений...

Итак, мисс Дулитл вовсе не объект обтёсывания и полировки, как это было с куском мрамора у настоящего Пигмалиона, а, можно сказать, равноправный участник лингвистического эксперимента.

Теперь посмотрим, годится ли знаток гласных звуков в Пигмалионы, то есть в мастера, которые из мёртвого материала вытёсывают и полируют. Увы, даже будь Элиза куском инертной массы, не мистеру Генри этим заниматься, ибо великий учёный сам настолько неотёсан, что его собственная мать умоляет его не приходить в её приёмные дни, а его исключительно правильная в фонетическом oтношении речь пересыпана божбой и бранью, что в странном английском языке, если только словарь не врёт, одно и то же. Не Хиггинсу воспитывать Элизу, не Хиггинсу учить её всему, что не фонетика, не Хиггинсу открыть городской замарашке, что она не хуже светских девиц (а судя по поведению несчастного Фредди, так и лучше во всех смыслах), не Хиггинсу воспитать в ней благородную сдержанность чувств. Тех самых чувств, которые у Элизы были до и помимо мистера Генри. Научившись правильно выговаривать звуки родного, но литературного языка, Элизабет Дулитл не изменилась внутренне, оставшись труженицей и человеком в полном смысле этого слова. Это понимает зритель, это понимает Пикеринг, это понимает любой персонаж пьесы. Кроме мистера Хиггинса, всерьёз считающего, что он «создал» эту не подчиняющуюся ему девицу. Не блещет учёный и умом, и тактом, и благодарностью. Какой уж там Пигмалион...

Седой насмешник-автор опять подшутил над нами. Ничего общего с мифом о Пигмалионе в пьесе как-то не просматривается. Впрочем, Шоу не был бы Шоу, если бы в самом деле думал так, как изо всех сил нас убеждает. Материал с сайта

Ведь кто-то создал Хиггинса не никудышним светским молодым человеком типа Фредди? Кто вложил в душу уличной девчонки с ужасным выговором: «Кептин, купити луччи цвиточик у бедны девушки,» — самоуважение и стремление подняться над своим положением исключительно честными и прямыми путями? В пьесе есть горький эпизод, когда Элиза говорит о том, как низко она упала: раньше она торговала цветами, а теперь ей предлагают продать самоё себя. Кто научил её этому, уж не отец ли, который в своё время оценил своё отцовское чувство в пять фунтов, полученных от участников пари? Почему так мощны характеры Генри, Пикеринга, экономки, отца и дочери Дулитл и так вялы и слабы люди гостиных, даже бесспорно умная и широкая леди Хиггинс? Действие пьесы ни разу не приводит нас в церковь, и, наверное, не Всевышнего считает автор твор-цом сильных и красивых, несмотря на все их слабости, людей.

Кто создаёт красивые и сильные характеры, если исходный материал хоть на что-то годен? Или что?

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

Творчество Б. Шоу побуждает читателя к раздумьям по многим причинам. Прежде всего потому, что сами произведения драматурга - это «интеллектуальные пьесы», или «пьесы-дискуссии» -так определили их направление критики. Прочитав «Пигмалион» Б. Шоу, я могу аргументировано с критиками согласиться. Это произведение на самом деле является отображением конфликта идеологий, произведением интеллектуальным, в основе которого - конфликт идей, взглядов, а не просто спором между отдельными людьми-персонажами. Как на меня, большое значение для понимания произведения имеет его название, а затем - и мифологический сюжет, как его переосмыслил художник. Всем известен миф о Пигмалионе, который создал скульптуру прекрасной женщины и сам влюбился в нее. По просьбе Пигмалиона, сама Афродита оживила статую - и со статуи явилась девушка Галатея. В чем-то сюжет мифа похож на сюжет Б. Шоу, но я вижу и много отличий. В конце концов, профессор фонетики Хиггинс, который учит правильному произношению Элизу Дулитл, определенным образом создает из цветочницы настоящую леди. Но то, что прячется за этим фабульным действием, совсем не похоже на соответствующие мифологические мотивы.

Действие драмы разворачивается вокруг профессора Хиггинса и цветочницы (т.е. человека из наиболее низких пластов лондонского общества) Элизы Дулитл. Конфликт в этом произведении - филологический. Профессор заключает пари с полковником Пикерингом, утверждая, что сможет научить Элизу произношению так, что никто не отличит ее от герцогини. Но обучение, которым интересуется и сама Элиза, происходит взаимно. Пока профессор учит свою ученицу языку, она учит его человечности. Об этом свидетельствуют последние сцены произведения, а именно - монолог Элизы, в котором она называет профессора неопрятным, грубым и т.п. Эти слова не просто поражают и приводят в удивление Хиггинса, но и побуждают его к раздумьям, изменяют его. Итак в пьесе есть не один Пигмалион, который лепит скульптуру. Может, это совсем не профессор, а обычная цветочница? Возможно, и так. Но более всего мне нравится другой ответ на вопрос «кто именно в этой драме является Пигмалионом?», и ответ этот такой: собственно, где сам автор возникает перед нами мифическим героем, который лепит, изменяет, создает. Б. Шоу, что поставил новые границы драмы, изменил художественные приемы, нарушил другие проблемы, - вот кто настоящий творец. Он изменяет общество. Своими интеллектуальными драмами автор разрушает постоянные, но бессодержательные стереотипы. Призывает посмотреть на них по-новому и посудить: то что определяет уровень человека - рождение, принадлежность к определенной социальной прослойке или уровень образования, эрудиция, духовность?

В произведении Элиза Дулитл, одна из многих девушек лондонских низов, оказывается в высочайших прослойках общества. Но это не является сказкой о Золушке. Так как такие изменения не стали подарком судьбы: Элиза училась и работала над собой, пусть эту работу сопровождали многочисленные нюансы и курьезы, а временами и неприятности. Б. Шоу - человек невероятного чувства юмора, оптимизма и, конечно, литературного таланта. Но он - большой гуманист. Так как именно личность человека становится для драматурга ценностью. Права человека, его перспективы, его возможности, в понимании писателя, должны зависеть от самого человека, а не от его происхождения. Бернард Шоу в своих произведениях часто парадоксален. В пьесе «Пигмалион» указывает на ту пропасть, которая фактически разделяет богатых и бедных. Ну разве не парадоксально? Разве те социальные стереотипы, которые сложились в обществе того времени, а кое-где бытуют и сейчас, не являются настоящими парадоксами?! И Б. Шоу на самом деле побуждает задуматься.

Парадоксальность, гуманизм и оптимизм, особый конфликт идеологий, дискуссии между героями, которые характеризуют их больше, чем поступки. Но же есть еще что-то, что и принадлежит настоящему искусству, - что-то неуловимое, какие-то подтексты, впечатления, детали. Произведения Б. Шоу не дают читателю правильных ответов. Но помогают ставить правильные вопросы! Парадокс? Нет, искусство…

В древнегреческом мифе о Пигмалионе рассказывается о великом художнике с острова Кипр Пигмалионе. Он жил одиноко, не состоял в браке. Однажды сделал из слоновьей кости статую девушки, невероятно прекрасной. Смотря на свое создание, он любовался ее красотой и совершенством и наконец влюбился в свое создание. Скульптор обращался к ней со словами, но она оставалась немой. Тогда Пигмалион на праздники, которые проводились в честь богини Афродиты, принес в жертву богини тельца с золотистыми рогами и обратился к Афродите с просьбой дать ему в жены девушку такую же прекрасную, как его статуя. Пламя жертвенника сразу же засияло: это означало, что богиня услышала слова Пигмалиона. Когда же Пигмалион возвратился домой, то увидел, что его прекрасная статуя ожила. Так богиня любви дала Пигмалиону в жены созданную им красивую девушку.

Этот сюжет, оригинально переосмысленный, положил в основу своей пьесы английский драматург Бернард Шоу. По версии, которую предложил Б. Шоу, современным Пигмалионом стал известный талантливый профессор фонетики Генри Хиггинс, а Галатеей - обычная лондонская цветочница Элиза Дулитл. На этом, с моей точки зрения, сходство с древнегреческим мифом заканчивается, так как и современная Галатея, и Пигмалион в пьесе Бернарда Шоу совсем другие.

Посмотрим сначала на современного Пигмалиона - профессора Хиггинса. Как и герой античного мифа, Хиггинс очень талантливый и довольно известный в своей области специалист. Он совершенно владеет своим предметом, быстро и без ошибок, с точностью до шести миль может определить, из какой местности происходит человек. Настолько хорошо он знает все английские диалекты. Он автор нескольких научных работ, разработал свои собственные эффективные методы обучения и преодоление недалеких в произношении. Учит, и довольно успешно, правильному литературному произношению нововыявленных миллионеров. А на заработанные деньги занимается научной работой в области генетики. Но по характеру Генри Хиггинс человек несдержанный и непостоянный, незловредный. Язык его - такой безупречный с точки зрения фонетики и орфографии, пересыпанный бранными словами и другими нехорошими словами. Ведет себя он так же не лучшим образом: даже родная мать - леди Хиггинс - просит сына не заходить к ней в ее приемные дни. Тем не менее он очень честолюбивый человек. Поспорив с полковником Пикерингом, тоже языковедом, что за несколько месяцев превратит эту жалкую, замазанную цветочницу Элизу в светскую леди, он живо берется за работу.

А самая Элиза интересует его лишь как объект эксперимента. Уча ее хорошим манерам, прививая ей знание, знакомя с мировой культурой, создавая, в сущности говоря, новую личность, он сам ведет себя далеко не по-джентльменски. Бранное слово и грубые слова так и сыплются из его уст. А на Элизу он вообще смотрит как на пустое место, совсем не видя, что перед ним человек. Горделивый и нетактичный, он даже не хочет задуматься над тем, что ведет себя неучтиво. И ни замечательная красота Элизы, ни ее лингвистические способности не могут растопить холодного сердца Хиггинса, эксперимент был закончен - Элиза с блеском выдержала испытание - на великосветском приеме ее действительно приняли за настоящую герцогиню - Хиггинс признает, что именно он «создал» эту непокорную ему девушку.

Такого замечательного эксперимента мне еще некогда не удавалось поставить», -говорит Хиггинс, совсем не считаясь с тем, что и материал, из которого он лепил «свое создание», был высочайшего качества, и если бы не Элиза - этот талантливый, способный, к работе участник эксперимента, то едва ли Хиггинсу удалось бы выиграть пари. Эксперимент заканчивается, и Хиггинс теряет к Элизе любой интерес. «Больше я производством герцогинь не занимаюсь», - говорит он Пикерингу.

Как же далеко ему до Пигмалиона. До его высокой, мечтательной душе, преисполненной большой любви, которая способна даже статую оживить!

А что же новоявленная Галатея - мисс Элиза Дулитл, самая обыкновенная, простая девушка-цветочница? По сравнению с современным Пигмалионом - профессором Хиггинсом рисует этот образ с большей теплотой и привлекательностью. Девушка, хотя походит из самых низов Лондона, она полусирота, дочурка мусорщика и землекопа, но имеет сильный независимый характер, трудолюбива и добра, радушна и доброжелательна. Жизнь ее совсем не легкая, но она старается сохранить свое человеческое достоинство. Попав в дом профессора Хиггинса, она жадно воспринимала настоящие богатства духовной культуры, с большим желанием посещает художественные спектакли, концерты классической музыки, а прийти домой, сразу же подбирает ноты услышанной ею музыки, даже Брамса или Бетховена, - такой тонкий у нее слух.

Владея исключительными лингвистическими способностями, Элиза очень быстро овладевает литературным языком. Старательная и требовательная к себе, она старается получить как можно больше знаний, занимается самосовершенствованием, изучает правильность манер. Еще и к тому Элиза была чрезвычайно привлекательной извне. Итак, в образе Элизы мы видим гармоническое объединение красоты внешней и духовной. Но ей все-таки не удалось сделать то, что удалось сделать Галатее: творец не влюбился в свое создание. Даже не подумал, что будет в дальнейшем с ним, этим его создал, хотя как порядочный человек побеспокоиться бы об этом. Но не Элиза вина этому, а этот новоявленный Пигмалион - жестокий, эгоистический и бездушный.

Таким образом создание - Элиза - значительно переросло своего творца Генри Хиггинса. В моральном плане Элиза намного выше Хиггинса. Художнику, чтобы создать прекрасный неповторимый шедевр, нужно иметь искреннее сердце и глубокие помыслы, в том числе и любовь, которая вдохновляет творца на создание прекрасных творений.

Этим в полной мере владел герой античного мифа Пигмалион, и именно этого, к сожалению, не достает современному Пигмалиону - профессору Генри Хиггинсу. Но имеем надежду, что Хиггинс сумеет все-таки преодолеть свой характер, пересмотреть свои убеждения, разбудить свое заснувшее, ледяное сердце. Открытый финал Бернарда Шоу разрешает надеяться на это.

"При всём при том,

При всём при том,

Пускай бедны мы с вами,

Богатство - штамп на золотом,

А золотой - мы сами".

Р. Бернс

Известный во всём мире английский драматург Бернард Шоу прожил целый век, наверное, и потому, что умел смотреть на мир и видеть в нём парадоксы, которые избавили его от неразрешимых задач. Вот и иронизировал и потешался над умением людей ничего не понять из того, что у них происходит под самым носом. Я читал его примечания к "Ученику дьявола" и "Пигмалиону", в которых он так прямо и говорит, что отношения героев и героинь вовсе не стандартная любовь, которая завершится или свадьбой, или героическим самоотречением во имя долга.

И какая же теперь связь с мифом о Пигмалионе?

В самом деле, в мифе скульптор получил безмозглый и бесформенный кусок мрамора, обтесал его так, как ему, художнику, захотелось. Мог сделать коня или Медузу Горгону, а мог фигуру женщины. Камню было всё равно, он объект - и только. Лошадь скульптору вырубать из камня не захотелось, и в мир пришла по велению своего творца Галатея. Будучи обобщением всех женских достоинств, она поразила своего творца, и он умолил Афродиту оживить камень. Богиня любви уважила чувства, и статуя ожила и всякое такое. Здесь и закончилась сказка и началась быль, о которой греки ничего не рассказали.

Шоу тоже не рассказал, что будет потом, и это, по-моему, единственное сходство с мифом.

В самом деле, не Генри Хиггинс выбрал из тысяч лондонских цветочниц Элизу Дулитл, а она его, да ещё и пообещала платить. Юная ученица была достойной дочкой "самого оригинального моралиста современной Англии", мусорщика и землекопа, обладала несомненным лингвистическим талантом и уже была хороша собой, особенно если её довести до состояния "японки ослепительной чистоты", в каковом её родной отец не признал. Не зря полковник Пикеринг забеспокоился, честен ли его новый друг с женщинами, и получил успокоительный ответ, что конечно, нет. Мисс Элиза вовсе не была грязнулей, просто леди легко быть чистой, поскольку у неё есть ванна и множество специальных приспособлений...

Итак, мисс Дулитл вовсе не объект обтёсывания и полировки, как это было с куском мрамора у настоящего Пигмалиона, а, можно сказать, равноправный участник лингвистического эксперимента.

Теперь посмотрим, годится ли знаток гласных звуков в Пигмалионы, то есть в мастера, которые из мёртвого материала вытёсывают и полируют. Увы, даже будь Элиза куском инертной массы, не мистеру Генри этим заниматься, ибо великий учёный сам настолько неотёсан, что его собственная мать умоляет его не приходить в её приёмные дни, а его исключительно правильная в фонетическом oтношении речь пересыпана божбой и бранью, что в странном английском языке, если только словарь не врёт, одно и то же. Не Хиггинсу воспитывать Элизу, не Хиггинсу учить её всему, что не фонетика, не Хиггинсу открыть городской замарашке, что она не хуже светских девиц (а судя по поведению несчастного Фредди, так и лучше во всех смыслах), не Хиггинсу воспитать в ней благородную сдержанность чувств. Тех самых чувств, которые у Элизы были до и помимо мистера Генри. Научившись правильно выговаривать звуки родного, но литературного языка, Элизабет Дулитл не изменилась внутренне, оставшись труженицей и человеком в полном смысле этого слова. Это понимает зритель, это понимает Пикеринг, это понимает любой персонаж пьесы. Кроме мистера Хиггинса, всерьёз считающего, что он "создал" эту не подчиняющуюся ему девицу. Не блещет учёный и умом, и тактом, и благодарностью. Какой уж там Пигмалион...

Ведь кто-то создал Хиггинса не никудышним светским молодым человеком типа Фредди? Кто вложил в душу уличной девчонки с ужасным выговором: "Кептин, купити луччи цвиточик у бедны девушки," - самоуважение и стремление подняться над своим положением исключительно честными и прямыми путями? В пьесе есть горький эпизод, когда Элиза говорит о том, как низко она упала: раньше она торговала цветами, а теперь ей предлагают продать самоё себя. Кто научил её этому, уж не отец ли, который в своё время оценил своё отцовское чувство в пять фунтов, полученных от участников пари? Почему так мощны характеры Генри, Пикеринга, экономки, отца и дочери Дулитл и так вялы и слабы люди гостиных, даже бесспорно умная и широкая леди Хиггинс? Действие пьесы ни разу не приводит нас в церковь, и, наверное, не Всевышнего считает автор творцом сильных и красивых, несмотря на все их слабости, людей.

Кто создаёт красивые и сильные характеры, если исходный материал хоть на что-то годен? Или что?

Если вы считаете, что эти утверждения правда:

1. Пигмалион полюбил мраморную статую
2. Статую звали Галатеей
3. Статуя ожила на пьедестале и сошла к своему создателю

то вы на самом деле ошибаетесь

Итак, открываем Овидия "Метаморфозы" (с комментариями) и читаем:

Давным-давно жил-был на Кипре милый юноша по имени Пумаийатон , названный так в честь финикийского царя, родственника Дидоны.
Некрасивое имя не понравилось потомкам - эстетам грекам, и в литературу он вошел как Пигмалион .

Знаменитая любовная история Пигмалиона началась с того, что его соседки сошли с ума.
Их звали пропетидами - по отцу, некоему Пропету. И эти девицы развлекались тем, что приносили в жертву путников.
Богиня Афродита рассердилась на девиц. И не из-за убийств прохожих, а по той причине, что девки осмеливались говорить, что Киприда - это не божество. И это-то на Кипре!
Из-за гнева богини они были вынуждены торговать своим телом (возможно, заниматься храмовой проституцией, возможно - вообще на дорогах).
Но видимо, получалось у них плохо, потому что Афродита не успокоилась, и превратила их то ли в камни, то ли в коров.

(Роден)

Говорят, что увидев, что случилось с пропетидами, Пигмалион потерял интерес к женщинам. Напрочь и совсем.
Случилась у него серьезная душевная травма.
Дальнейшие события, моя привычка думать обо всех дурно, а также элементарная логика заставляют задаться вопросом - где именно был и чем занимался Пигмалион в тот момент, когда проституток пропетид превращали в камень, что это так настолько отразилось на его психике и привело к импотенции?

Шло время. Чем-то надо было заниматься. Пигмалион занимался своим ремеслом - изготовлением скульптур.
Надо отметить, что работал он не по мрамору. А по слоновой кости.
Может быть, использовал он еще и золото. Называется это тогда - хрисоэлефантинная техника.
Хрисоэлефантинные статуи (хрисо = золото, элефант = слоновая кость) состояли из деревянного каркаса, на который наклеивались пластины слоновой кости - "обнаженное тело". Из золота исполняли одежду и волосы. А глаза делались инкрустацией перламутра и драгоценных камней, и поэтому выглядели совсем как живые - имели "взгляд". Ресницы делались из металла.

Неудивительно, что статуя создавала впечатление живого человека - чай, не каменная!

(Бёрн-Джонс)

Пигмалиона начало колотить от такой красотищи. Да и целомудренная жизнь давала о себе знать.
Далее цитируем Овидия:

Часто протягивал он к изваянию руки, пытая,
Тело пред ним или кость.

Деву целует и мнит, что взаимно; к ней речь обращает,
Тронет — и мнится ему, что пальцы вминаются в тело,
Страшно ему, что синяк на тронутом выступит месте.

(Жером)

То он ласкает ее, то милые девушкам вещи
Дарит: иль раковин ей принесет, иль камешков мелких,
Птенчиков, или цветов с лепестками о тысяче красок,
Лилий, иль пестрых шаров, иль с дерева павших слезинок
Дев Гелиад.

Он ее украшает одеждой. В каменья
Ей убирает персты, в ожерелья — длинную шею.
Легкие серьги в ушах, на грудь упадают подвески.
Все ей к лицу. Но не меньше она и нагая красива.

(Гравюра Борхта)

На покрывала кладет, что от раковин алы сидонских,
Ложа подругой ее называет, склоненную шею
Нежит на мягком пуху, как будто та чувствовать может!

В общем, измусолил статую как мог.
Особенно это интересно с той точки зрения, что после того, как пропетид превратили в камень, с живыми женщинами у него ничего не получалось - а с твердой, вот, получилось.

(Говард, Норманд)

Продолжаться все это могло до бесконечности, но тут случился праздник Афродиты. Пигмалион туда пошел и взмолился: «Коль все вам доступно, о боги, Дайте, молю, мне жену (не решился ту деву из кости Упомянуть), чтоб была на мою, что из кости, похожа!»

И Афродита пожалела товарища. Собственно, ведь она и была во всем изначально виновата.

(опять Бёрн-Джонс, Штюк)

а что гласят Метаморфозы?

В дом возвратившись, бежит он к желанному образу девы
И, над постелью склонясь, целует, — ужель потеплела?
Снова целует ее и руками касается груди, —
И под рукой умягчается кость; ее твердость пропала.
Вот поддается перстам, уступает — гиметтский на солнце
Так размягчается воск, под пальцем большим принимает
Разные формы, тогда он становится годным для дела.

Стал он и робости полн и веселья, ошибки боится,
В новом порыве к своим прикасается снова желаньям.
Тело пред ним! Под перстом нажимающим жилы забились.
Тут лишь пафосский герой полноценные речи находит,
Чтобы Венере излить благодарность. Уста прижимает
Он наконец к неподдельным устам, — и чует лобзанья
Дева, краснеет она и, подняв свои робкие очи,
Светлые к свету, зараз небеса и любовника видит.

В общем, все было не так романтично, как мы привыкли думать.
Но все равно достаточно позитивно.

Психиатрическая проблема мужского комплекса с помощью помощи богини была разрешена.
У пары родилось по одной версии трое детей - два мальчика и девочка. Одного из мальчиков звали Кинир.
Любопытно, что дочери Кинира были превращены в ступени храма Геры, так как считали себя красивее ее.
После чего Кинир покончил с собой.

Какие-то явно нездоровые отношения с минералогией в этой семье.
В случае Пигмалиона это вообще называется Агалматофилия
Ну хоть не Doll Fetish

Кстати, еще интересный факт:
Жену Пигмалиона в греческих мифах Галатеей не звали. Это имя честно принадлежало одной из неирид.
А статуя оставалась безымянной.
Имя Галатея для статуи появилось впервые в 1762 году в сочинении Жана-Жака Руссо «Пигмалион». Гёте вон например зовет ее вообще Элизой.