«Прекрасные летние дни, спокойное Черное море.

Пароход перегружен людьми и кладью, - палуба загромождена от кормы до бака.

Плавание долгое, круговое - Крым, Кавказ, Анатолийское побережье, Константинополь…

Жаркое солнце, синее небо, море лиловое; бесконечные стоянки в многолюдных портах с оглушающим грохотом лебедок, с бранью, с криками капитанских помощников: майна! вира! - и опять успокоение, порядок и неторопливый путь вдоль горных отдалений, знойно тающих в солнечной дымке.

В первом классе прохладный бриз в кают-компании, пусто, чисто, просторно. И грязь, теснота в орде разноплеменных палубных пассажиров возле горячей машины и пахучей кухни, на парах под навесами и на якорных цепях, на канатах на баке. Тут всюду густая вонь, то жаркая и приятная, то теплая и противная, но одинаково волнующая, особая, пароходная, мешающаяся с морской свежестью. Тут русские мужики и бабы, хохлы и хохлушки, афонские монахи, курды, грузины, греки… Курды, - вполне дикий народ, - с утра до вечера спят, грузины то поют, то парами пляшут, легко подпрыгивая, с кокетливой легкостью откинув широкий рукав и плывя в расступившейся толпе, в лад бьющей в ладоши: таш-таш, таш-таш! У русских паломников в Палестину идет без конца чаепитие, длинный мужик с обвисшими плечами, с узкой желтой бородой и прямыми волосами вслух читает Писание, а с него не спускает острых глаз какая-то вызывающе независимая женщина в красной кофте и зеленом газовом шарфе на черных сухих волосах, одиноко устроившаяся возле кухни.

Долго стояли на рейде в Трапезунде. Я съездил на берег и, когда воротился, увидал, что по трапу поднимается целая новая ватага оборванных и вооруженных курдов - свита идущего впереди старика, большого и широкого в кости в белом курпее и в серой черкеске, крепко подпоясанной по тонкой талии ремнем с серебряным набором. Курды, плывшие с нами и лежавшие в одном мосте палубы целым стадом, все поднялись и очистили свободное пространство. Свита старика настелила там множество ковров, наклала подушек. Старик царственно возлег на это ложе. Борода его была бела как кипень, сухое лицо черно от загара. И необыкновенным блеском блестели небольшие карие глаза.

Я подошел, присел на корточки, сказал «селям», спросил по-русски:

С Кавказа?

Он дружелюбно ответил тоже по-русски:

Куда же плывешь?

Он ответил скромно, но гордо:

В Стамбул, господин. К самому падишаху. Самому падишаху везу благодарность, подарок: семь нагаек. Семь сыновей взял у меня на войну падишах, всех, сколько было. И все на войне убиты. Семь раз падишах меня прославил.

Це, це, це! - с небрежным сожалением сказал стоявший над нами с папиросой в руке молодой полнеющий красавец и франт, керченский грек: вишневая дамасская феска, серый сюртук с белым жилетом, серые модные панталоны и застегнутые на пуговки сбоку лакированные ботинки. - Такой старый и один остался! - сказал он, качая головой.

Старик посмотрел на его феску.

Какой глупый, - ответил он просто. - Вот ты будешь старый, а я не старый и никогда не буду. Про обезьяну знаешь?

Красавец недоверчиво улыбнулся:

Какую обезьяну?

Ну так послушай! Бог сотворил небо и землю, знаешь?

Ну, знаю.

Потом бог сотворил человека и сказал человеку: будешь ты, человек, жить тридцать лет на свете, - хорошо будешь, жить, радоваться будешь, думать будешь, что все на свете только для тебя одного бог сотворил и сделал. Доволен ты этим? А человек подумал: так хорошо, а всего тридцать лет жизни! Ой, мало! Слышишь? - спросил старик с усмешкой.

Слышу, - ответил красавец.

Потом бог сотворил ишака и сказал ишаку: будешь ты таскать бурдюки и вьюки, будут на тебе ездить люди и будут тебя бить по голове палкой. Ты таким сроком доволен? И ишак зарыдал, заплакал и сказал богу: зачем мне столько? Дай мне, бог, всего пятнадцать лет жизни. - А мне прибавь пятнадцать, - сказал человек богу, - пожалуйста, прибавь от его доли! - И так бог и сделал, согласился. И вышло у человека сорок пять лет жизни. Правда, человеку хорошо вышло? - спросил старик, взглянув на красавца.

Неплохо вышло, - ответил тот нерешительно, не понимая, очевидно, к чему все это.

Потом бог сотворил собаку и тоже дал ей тридцать лет жизни. Ты, сказал бог собаке, будешь жить всегда злая, будешь сторожить хозяйское богатство, не верить никому чужому, брехать будешь на прохожих, не спать по ночам от беспокойства. И, знаешь, собака даже завыла: ой, будет с меня и половины такой жизни! И опять стал человек просить бога: прибавь мне и эту половину! И опять бог ему прибавил. Сколько лет теперь стало у человека?

Шестьдесят стало, - сказал красавец веселее.

Ну, а потом сотворил бог обезьяну, дал ей тоже тридцать лет жизни и сказал, что будет она жить без труда и без заботы, только очень нехороша лицом будет, - знаешь, лысая, в морщинах, голые брови на лоб лезут, - и все будет стараться, чтоб на нее глядели, а все будут на нее смеяться.

Красавец спросил:

Значит, и она отказалась, попросила себе только половину жизни?

И она отказалась, - сказал старик, приподнимаясь и беря из рук ближнего курда мундштук кальяна - И человек выпросил себе и эту половину, - сказал он, снова ложась и затягиваясь.

Он молчал и глядел куда-то перед собою, точно забыв о нас. Потом стал говорить, ни к кому не обращаясь:

Человек свои собственные тридцать лет прожил по человечьи - ел, пил, на войне бился, танцевал на свадьбах, любил молодых баб и девок. А пятнадцать лет ослиных работал, наживал богатство. А пятнадцать собачьих берег свое богатство, все брехал и злился, не спал ночи. А потом стал такой гадкий, старый, как та обезьяна. И все головами качали и на его старость смеялись. Вот все это и с тобой будет , - насмешливо сказал старик красавцу, катая в зубах мундштук кальяна.

А с тобой отчего ж этого нету? - спросил красавец.

Со мной нету.

Почему же такое?

- Таких, как я, мало, - сказал старик твердо. - Не был я ишаком, не был собакой, - за что ж мне быть обезьяной? За что мне быть старым? »

Время, в котором мы живем, приучило нас к тому, что старость - это наименее желательная перспектива существования человека. Лучше смерть, чем старость, лучше чувствовать себя молодым в 80, чем в 30 признать, что проходит все, и молодость тоже. Теперь старость или ее чувства - признак того, что твоя жизнь «кончилось», а социальная, экономическая и физиологическая востребованность зависла на уровне какой то минусовой величины. Быть старым не просто унизительно, а даже стыдно, быть старым - это как быть неудачником. Именно поэтому заботливые «эксперты» из СМИ вовсю советуют нам делать все для того, чтобы как можно дольше оставаться молодыми. Здоровье, молодость и красота - то, что обеспечивает успех, достаток и счастье.

Эти тенденции пришли к нам из западного мира, где ухоженные 50-летние женщины выглядят как 35-летние, а их ровесники мужчины часто наиболее предпочтительные кандидаты в мужья даже для тех, кому едва за 20, а пенсионеры в 70 путешествуют по всем уголкам мира, заставляя наших соотечественников каждый раз вздыхать о том, как не повезло бабе Маше, которая за всю жизнь не видела ничего, кроме родного села. Именно запад научил нас тому, что принимать собственную старость такой, как она есть, - это «складывать оружие» перед самой жизнью, а поэтому придумал множество способов того, как можно продолжать наслаждаться ей, даже когда тебе «за».

Сегодня стареть недопустимо. Если мы и говорим о старости, то только о той, которой удалось обмануть саму себя. Кто вызывает восхищение у наших современников? Американец Поль Брэгг - основоположник теории о долголетии и практик здорового образа жизни, который до самой смерти занимался серфингом. Немка Йохана Кьяс, которая даже после 85 демонстрирует сложную гимнастическую программу, или австралийка Бет Калман, которая в возрасте под 90 проявляет завидную физическую силу и утверждает, что йога делает нас моложе. Американская танцовщица Жаклин Мердок, которая прославилась на весь мир благодаря тому, что в 82 стала лицом бренда Lanvin, или 84-летняя французская манекенщица Кармен ДелльОрефис, которая «желает умереть на подиуме в туфлях на высоких каблуках» ...

Жаклин Мердок

Кармен ДелльОрефис

Так яркие и, казалось бы, показательные примеры формируют в общественном сознании на самом деле ложный образ так называемой «успешной старости»: если стареть, то только так - до конца оставаться энергичным, деятельным и красивым. Однако, в этом и весь смысл - это НЕ конец и следует учитывать то, с чем каждая такая звездная фигура в свое время придет к Создателю...

Православный публицист и психолог Галина Калинина в одном из разделов своей книги «Что играет мной? Страсти и борьба с ними в современном мире »(2008) размышляет над природой старости:" Глаза старости обращены внутрь, назад, ведь и покаяние (по-гречески - «метанойя») означает «поворот назад» . Старость зорко всматривается в прошлое, вспоминает то, что давно ушло, анализирует, переживает заново. Это ли не дар Божий для немощной души, и это ли не возможность раскаяться в грехах, обелить перед смертью одежду совести? Старость открыта и беззащитна перед жизнью, как детство, - это ли не милость Божия, что позволяет нам снова стать «как дети», чтобы удобнее войти в Царство Божие? Старость беспомощна и немощна, это ли не узда для гордости и не самый короткий путь к высшей добродетели - смирению? »

Так, старость - время исключительной работы над своей душой: особого молитвенного подвига, переосмысления жизни и раскаяния в грехах. Именно по этому старость - это огромная милость Божия, это особенно ощутимо, когда видишь, сколько тех, кому не было еще и двадцати, похоронены на кладбище... Несмотря на это мы отчаянно не хотим стареть. Ибо старость немощна, больна и максимально приближена к смерти. Тело теряет упругость, появляются морщины, волосы меняет цвет, а зрачки яркость; притупляются рецепторы, угасают чувства. Такая старость пугает, отталкивает и вызывает внутреннее сопротивление.

Комплекс Дориана Грея - так психологи называют фобию, связанную со страхом старения - слабости, одиночества, бедности, уродства. Литературный персонаж, который продал душу за вечную молодость и наслаждался всем, что может дать красота, считал, что теряя последнюю, человек теряет все. В этом же нас убедительно уверяют те, кто продолжает разрабатывать все новые технологии, которые позволят каждому стать таким, каким он хочет видеть себя в зеркале. Столько разговоров о «комплексе старости», от которого сегодня лечат психологи, и ничего о «комплексе греховности» ...

Преимущества молодости бесспорны и опасения старости небезосновательны, однако «истерия», в которой оказываются все, кто переступает определенную возрастную границу, просто шокирует. А омолаживающая косметическая лихорадка, заполонившая глянцевый мир и виртуальное пространство, предлагает самые невероятные «рецепты молодости» для тех, кто никак не хочет стареть. Радикальная и все еще экспериментальная генная и фертильная терапии требуют клеток эмбрионов не рожденных младенцев, «авторитетная» пластическая хирургия, и «доступная каждому» ультразвуковая липосакция (удаление подкожного жира с помощью низкого атмосферного давления), криолифтинг (омоложение кожи с помощью низких температур) , фейсбилдинг (гимнастика для лица), подкожные инъекции ботокса, имплантация золотых и серебряных нитей с целью подтяжки кожи лица и тела, - десятки услуг и наименований.

Больше всего поддаются влиянию со стороны повсеместной пропаганды индустрии красоты - женщины. Особенности рынка труда и негласные стандарты современного мира приводят к тому, что они готовы испытывать на себе какие угодно новинки медицины и косметической хирургии, только бы подольше оставаться молодыми и привлекательными. Как человек верующий я знаю, что для христианина тело - это храм Святого Духа, поэтому прежде оно должно быть лишено скверны греха.

Тридцать лет - наиболее «оправданный» возраст для ботокса. Но тридцать лет - именно возраст когда преподобная Мария Египетская начала борьбу с грехом... Подобные контрасты показывают совершенно другие измерения той же реальности. Когда запад уверенно доказывает, что молодость следует всячески удлинять и брать от нее «по-максимуму», православие призывает к духовному «тонусу» уже сегодня, «опыту» молитвы и смирению именно тогда, когда тебе доступно все. Ибо старость действительно превращается в ад, если до ее прихода человек не приучен БОРОТЬСЯ со своими страстями.

Один из гарвардских ученых, австралийский молекулярный генетик Дэвид Синклер убедил общественность в том, что изобрел лекарство от старости, - эта новость всколыхнула Интернет около двух лет назад. Ученые открыли ген старения, нейтрализация которого позволит клеткам человека обновляться «вечно». Теперь над этим активно работает профессура Цукубского университета, и сообщает об обнадеживающих результатах уже сегодня. Симптоматично: человек знает, СКОЛЬКО он хочет жить, но не знает, для чего он живет. И вместо того, чтобы осознать замысел Господа по отношению к себе, он стремится занять Его место. Очередное безумие мира сего. Что касается нас - простых смертных - мы знаем, как будет складываться с «вечностью» телесной, однако мы должны знать что вечность духовная нам будет обеспечена, если мы будем прилагать к своей душе как минимум столько же усилий, сколько прилагаем к своему телу.

Марк Туллий Цицерон в трактате «О старости» сказал, что в старости человека согревают воспоминания об интересно прожитой жизни и добрые свершения. Древнеримский мыслитель и государственный деятель отстаивал активность старых, особенно в области литературы, искусства и воспитании молодежи. В противоположность языческой античности один из Отцов Церкви Августин Блаженный осмысливал старость как тот этап бытия человека, в котором она наиболее соответствует идеалам религиозных взглядов. Именно в старости исчезает большинство «привязок» к миру и все «радости» человек находит в Боге, а не в телесных удовольствиях. Теперь тело смиряет человека: его боль, раздражительность, неспособность ни на что без другого и без Бога. Впрочем, несмотря на все эти трудности надлежит продолжать любить и отдавать. Поэтому старость требует подвига и жертвы, возможно крупнейших в жизни.

Христианство закрепило высокий ценностный статус старости в обществе, связав ее с мудростью, добротой и Вечностью. Особое отношение к пожилым людям завещал Господь, приказывал уважать их и заботиться о них: «Перед лицом седого вставай и почитай лице старца, и бойся Господа Бога твоего» (Лев. 19, 32). Исключительное отношение в православии и к старцам, наделенным не только особым духовным опытом, силой молитвы и даром прозрения, но и безграничной любовью и верой Христовой, всегда производило впечатление даже на далеких от Бога мирян. Конечно, возраст - это совсем не то, что определяет православное старчество, которое выходит за рамки простого представления о старости, но хотелось бы остановиться именно на отдельных духовных подвижниках пожилого возраста.

Серафим Саровский - великий духовный светильник земли Русской, который имел по-детски ясные, по-стариковски прекрасные глаза и трогательный взгляд, в котором было «полное откровение любви». А улыбку, которую излучало его покрытое морщинами, изможденное лицо, можно было сравнить разве что с улыбкой новорожденного, которого еще утешают его недавние друзья - ангелы. Стремление, отвага и истинно пасхальная радость - то, что характеризовало старца. Неустойчивый телом, но сильный Божьей помощью, он призвал стяжать мирный дух, чтобы вокруг спасались тысячи.

Еще одним значимым примером настоящей старости стал для нас Амвросий Оптинский - один из самых почитаемых святых Православной Церкви и реальный прототип старца Зосимы в романе Федора Достоевского «Братья Карамазовы». По состоянию здоровья его можно было назвать инвалидом уже в 35, но до самой смерти, несмотря на сильную, изнурительную боль, он мужественно нес послушание, не теряя при этом ни чувства юмора, ни доброты. «Этот седовласый старец с выразительным лицом удивительно глубоко и блестяще говорил о внутренней жизни и христианстве», - вспоминает личную встречу со святым писатель Евгений Поселянин. Это был человек, который, забывая себя, с утра до вечера оказывал поддержку всем (независимо от статуса или социальной значимости), кто приходил к нему за советом, утешением или просто благословением.

Такой же самоотверженной была блаженная старица Матрона . Будучи слепой от рождения, страдая от преследований и социальной неустроенности жизни, она отдавала столько света, столько любви для каждого человека! По свидетельствам биографов, святая помогала абсолютно каждому, кто просил ее о помощи.

Или недавно признаный святым, фактически наш современник Паисий Святогорец - духовное светило греческого народа, афонский монах, большой молитвенник, но чрезвычайно простой, открытый и смиренный человек. «В нем было столько любви, что каждый считал, что он ближе, чем родной отец», - вспоминает его духовный «сын» Афанасий Раковалис. Его любовь превосходила обычные земные мерки - она была божественной, духовной, и рядом с ним всегда ощущалась острое присутствие Бога.

Так выглядит старость, которая угодна Богу, а не людям. Такова старость, которая должна быть образцом для нас, христиан. На склоне лет у этих людей также были сморщенные лица и немощные тела, они мучились от болезней и страдали от нищеты, но сколько любви, доброты и тепла отдавали другим, как велико было их служение Господу в их сердцах и жизнях! Они были полны такого внутреннего сияния, что никому бы в голову не пришло назвать их жалкими или уродливыми. А все потому, что подвижники существовали вне измерения «молодость-старость», которое определяет наше с вами существование. Общим знаменателем всего для них всегда был Бог, а это гораздо больше, чем «молодость» в 60 или здоровое долголетие в 90. Истинно верующим в Него, Он дарит радость, легкость и силу независимо от возраста, а если есть внутреннее горение, то ни одна старость НЕ изуродует ни тело, ни душу.

Молодость - Старость

20 - sex, drugs and rock"n"roll

Долгожительство – божье благоволение или божья рассеянность?

Не так страшна Смерть, как ужасна Старость.

В жизни есть место, и радостям, и страданиям. Первым отведена молодость, вторым - старость.

Точно также, как считаем сдачу в магазинах, мы считаем прожитые и оставшиеся годы.

Человек, в отличие от бабочки, рождается с крыльями за спиной, с годами превращаясь в гусеницу, а потом – в куколку.

Старость – существование без будущего. Молодые тоже не знают, когда умрут, но надеются. У стариков надежды нет, а есть конкретные цифры.

Как слабы старческие мышцы, так и слабы старческие мозги. (Альцгеймер)

Многим родителям долгая старость даруется для того, чтобы ухаживать за могилами детей.

Самое страшное в жизни – смотреть как стареет и дряхлеет любимый человек.

Каждый старик был когда-то молодым, но не каждый молодой будет стариком.

Старики знают как жить той жизнью, которая уже прошла.

Старикам надо покупать только недолговечные вещи. Как приговор звучит – «последний автомобиль», «последний ремонт», «последний холодильник». Тяжело воспринимать, что эти неодушевленные предметы намного переживут тебя.

Елена Прекрасная, постарев и подурнев, переехала в Россию, где стала называться Василисой Премудрой.

Бог человеколюбиво наполнил старость мучениями и страданиями, чтобы человек не просто уходил из жизни, сожалея об оставляемом, а с превеликой радостью убегал, удирал, уматывал...

Не только каждому овощу – свое время, но и каждому времени свой овощ. Молодые старички, как молодящиеся старухи отвратительны и смешны.

Мой отец, женившись в очередной раз, сказал: «Надо дожить до таких лет, чтобы пятидесятилетнюю старуху называть молодой женщиной».

Главное преимущество старости в том, что у стариков мучения заканчиваются, а у молодых – только начинаются.

В детстве, как на Крайнем Севере – год за три считают.

Молодым говорят – «До свидания», старикам – «Прощайте».

В старости прожитые дни измеряешь количеством выпитых таблеток.

Бог награждает долгожителей длительными страданиями.

Долгожительство – божье благоволение или божье безразличие.

Душа нематериальна, и из-за этого не стареет – стареют только материальные объекты. Посему с каждым годом она вступает во все большее противоречие со стареющим телом. И, в какой-то момент, когда противоречия достигают апогея, мы умираем - душа покидает изношенное тело.

Долгая жизнь – подразумевает долгую старость, длительность молодости, равно как и детства практически неизменна.

Старость это возвращение в детство, только – с другого конца.

Молодые боятся уснуть и не проснуться, а старики боятся проснуться и не пошевелится.

Рождение – празднуют.

Десятилетие – справляют.

Двадцатилетие – отмечают.

Тридцатилетие – приходит.

Сорокалетие – наступает.

Пятидесятилетие – стукает.

Шестидесятилетие – подкрадывается.

Семидесятилетие – случается..

Восьмидесятилетие – надеемся.

… – даже не мечтаем!

Чем старше мужчина, тем моложе любовница.

Чем старше становишься, тем меньше задаешься вопросом: «Что будет?», а чаще спрашиваешь: «Неужели это было?»

Мудрость и старость ходят рука об руку, но случается, что, одна или другая отстает или забегает вперед.

Не мы встречаем старость, это она нас принимает в свое лоно.

Пожилой человек, как старая машина, разваливается со всех сторон и абсолютно неремонтопригоден.

Старик Альцгеймер нас заметил и в гроб сводя, благословил.

Старческое слабоумие – награда. Она спасает от ужаса дряхлости и приближающееся смерти.

Молодые не боятся смерти, ведь им кажется, что они такие сильные, что могут сдвинуть горы и они такие умные, что знают все на свете. Ностальгия по настающему их не обуревает.

Старики, наоборот, понимая, что занавес закрывается, ползком, на карачках, одним глазком, пытаются разглядеть – что там впереди?

Молодыми достаются только желания, возможности – нет!

Одинокая старость – расплата за безрассудство в юности и глупости в зрелости.

Каждый молодой и красивый станет страшным и старым, кроме счастливчиков, которые не доживут до этого.

Ценность ценна только в оправе. Долголетие и крепкое здоровье не будет в радость, коли живешь в грязи и впроголодь.

Старость – мучительная расплата за радости детства и удовольствия молодости.

Пенсия дается для того, чтобы человек перед смертью отдохнул, а то путь-то неблизкий!

Цыплят считают по осени, а жизнь оценивают по старости.

Маленькая девочка весело бежит по осенней листве – ей нравится – красиво, она еще не понимает философского смысла осени – увянет и она!

Старость приходит по-разному - к кому-то мудростью, к кому-то - беспардонностью.

Старость наступает тогда, когда ощущаешь тяжесть севшей на тебя мухи..

Чем старше становишься, тем чаще тебе снятся покойники – ведь в живых остается все меньше и меньше друзей.

Старик точно не станет молодым, а молодой, возможно, станет старым.

Все мы считаем себя взрослыми, но проходит время и мы понимаем, какими были детьми.

Молодые, в отличие от стариков, ошибаются бескорыстно.

Стариковская жадность на самом деле – маскировка умирания потребностей.

Зашел в поликлинику – старики, старики, старики... давайте заменим термин «долгожитель» на «долгострадатель» или «долготерпитель».

Вот так, незаметно, переходишь из детства в дедство

В старости все кажется плохим – и еда, и цены, и здоровье, облегчая уход из этого, внезапно ставшего отвратительным, мира.

Молодость – способность не только принимать, но и не противиться новому.

Когда я в молодости произносил хрестоматийное «Старость – не радость», я не представлял НАСКОЛЬКО не радость!

В детстве нравится получать подарки, а в старости –- дарить!

Умирать надо прежде, чем старческая мудрость перейдет в старческий маразм.

Кто сказал, что душа не стареет - послушайте как ругают старики молодежь и нынешние порядки - моральное старение души.

Старость наступает, когда все вокруг кажется не таким, как раньше, а смерть приходит, когда все вокруг становится чужим.

Чем хуже ты выглядишь в молодости, тем лучше будешь смотреться в старости.