Б. Учебно-познавательная активность

А. Мотивация учения

Шкала 3 – СД (свойства субъекта деятельности). Для родителей и педагогов

1. Ему нравится иметь школьные принадлежности и быть учеником.
2. В школу он ходит, потому что там много детей.
3. Особой любознательности не проявляет.
4. К учению относится равнодушно, иногда отрицательно.
5. Ходит школу без особого желания.
6. Не любит учиться.
7. Боится плохих оценок, потому что за них дома ругают или наказывают.
8. Не любит учиться, потому что его редко хвалят.
9. В школе не нравится, потому что там не любят плохих учеников.

1. Не отличается прилежанием к учению.
2. Особого интереса к определенному предмету не проявляет.
3. На уроках часто пассивен.
4. Вопросы на задает и стремится отвечать редко.
5. Работает только тогда, когда над ним «стоит» учитель (родители).
6. Домашние задания самостоятельно выполняет редко или не очень качественно.
7. Мало читает.

1. С трудом понимает учебное задание, часто не знает, как его выполнять.
2. Забывает быстро условие и вопрос.
3. Чаще выполняет задание по стандарту.
4. Ошибки в своих действиях обнаруживает и исправляет с трудом.
5. Не уверен в правильности своих действий.
6. Не доволен результатами своей учебной деятельности.

Шкала 4 – ОТС (общий уровень тревожности семьи)

1. Часто просит прощения у родителей или чувствует себя виноватым.
2. Ведет себя дома беспомощно.
3. Ведет себя дома неуклюже.
4. Чувствует себя в семье бестолковым.
5. Чрезмерно привязан к матери.
6. Держится обособленно от всех близких.
7. Слишком боится жалоб педагогов родителям.
8. Часто обманывает родителей.
9. Чрезмерно много вспоминает о семье.
10. Часто бывает в плохом настроении.

ОТУ (общий уровень тревожности в учении)

1. Проявляет чрезмерное желание здороваться с педагогом.
2. Чрезмерно дружелюбен по отношению к нему.
3. Часто приносит и показывает ему различные предметы.
4. «Подлизывается», старается понравиться педагогу.
5. Постоянно нуждается в поддержке и помощи.
6. Добивается монополии на педагога, но бесполезно.
7. Постоянно озабочен тем, чтобы заинтересовать собой других.
8. Легко устраняется в случаях неудачи.
9. Играет «героя», когда ему делают замечание.
10. Рискует без надобности.
11. Играет исключительно с детьми старше или младше себя.
12. Неадекватно относится к оценкам окружающих.

Шкала 5 – ВМС (воспитательный микросоциум семьи)

1. Родители согласны, что частые наказания формируют сильный характер.
2. Родители считают, что их поведение должно быть непреклонным.
3. Работа родителей связана с командировками.
4. У родителей очень ответственная должность.
5. Ребенок часто пропускает занятия.
6. Он растет довольно неряшливым.
7. Ребенок «портит нервы» родителям.
8. Родители могут пожаловаться на слабые способности ребенка.
9. Родители завидуют тем, у кого способные дети.
10. Родители думают, что с этим ребенком им не повезло.
11. Родители хотят, чтобы их ребенок дружил с хорошими, воспитанными детьми.
12. Родители предпочли бы не расспрашивать педагогов о своем ребенке и реже с ними

встречаться.

1. Родителям редко удается посещать родительские собрания.
2. Нередко родителям бывает стыдно за своего ребенка перед знакомыми.
3. Родители видят все недостатки ребенка, которых больше, чем достоинств.

ВМУ (воспитательный микросоциум школы)

1. Ребенок вызывает у педагога скорее сожаление, чем симпатию.
2. По мнению педагога, ребенок отстает во многом от своих сверстников.
3. Для педагога очень важно сделать так, чтобы отстающий ребенок не подводил класс.
4. Педагог считает, что активность ребенка хороша, если она ответствует целям обучения

и воспитания.

1. Педагог считает, что уважать можно такого ребенка, который этого заслуживает.
2. Педагог уверен в том, что дети должны быть послушными и дисциплинированными –

в этом залог воспитания.

1. Педагог считает, что дети должны доверять учителю и делиться своими мыслями и

переживаниями.

1. Педагог уверен, что успехов можно добиться, лишь работая по четкому плану, строго его

придерживаясь.

1. Педагог полагает, что недостатки ребенка связаны, прежде всего, с его семейным

воспитанием.

1. Он уверен, что педагоги учат детей только хорошему.

Шкала 6 – ДР (достоинства ребенка)

В произвольном порядке нужно ответить на вопросы.

• Что он любит
• Что он умеет
• Что он хочет
• Какой он

Наличие цели как осознанного образа предвосхищаемого результата является необходимым условием существования и , организации, страны. Целеобразование является главным предназначением политики и основной ответственностью власти (Юрьев А.И., 1996). Лишь в силу отношения к какой-либо цели субъектами власти в политике предпринимаются те или иные действия, именуемые средством ее достижения.

Целеобразование - процесс порождения властью новых целей в политической деятельности - включает в себя четыре категории в соответствии с пентабазисом В.А. Ганзена. Целеполагание - это переосмысление занимаемого места, понимание текущего положения дел. За ним следует целенаправленность - осознанный выбор направления развития в сторону некоторого теоретического или реального образца. Целеустремленность, третья подсистема, это способность преодолевать препятствия на пути к цели. И завершает целеобразование целесообразность - возможность израсходовать имеющиеся ресурсы в тех или иных размерах. Адекватное целеобразование возможно только при наличии всех четырех компонентов. Они соответственно связаны с мышлением, перцепцией, волей и аффектом (Ганзен В.А., 1984).

Гипотезой нашего исследования было отсутствие одной или нескольких составляющих целеобразования в программных документах политической власти страны. С помощью контент-анализа мы изучали Послания Президента Федеральному Собранию Российской Федерации за 2000-2003 гг. Текст Посланий был разнесен на четыре категории в соответствии с этапами целеобразования. В процессе проведения исследования в качестве единицы анализа был избран абзац, данные переводились в проценты от общего объема Послания в каждом году.

В 2000 г. 73,2% Послания были посвящены целеполаганию (оценке текущего положения дел), 26,8% - целенаправленности (выбору направления развития); о способности преодолевать препятствия на пути к целям, возможности их достичь (целеустремленность) речь вообще не шла. Также не упоминается и временной аспект целей, возможность израсходовать те или иные ресурсы (целесообразность).

В 2001 г. к целеполаганию отнесено 66,7% текста, к целенаправлен ности - 33,3%. Категории целеустремленность и целесообразность не выявлены, как и во всех исследуемых Посланиях. В 2002 г. о целеполагании говорится в 69,5% текста, о целенаправленности - в 30,5%. В 2003 г. целеполагание составляет 80,7% текста, целенаправленность - 19,3%.

В среднем за четыре года к целеполаганию можно отнести 72,5% текста Посланий, к целенаправленности - 27,5% текста, к целеустремлен- ности и целесообразности - по 0%. Некое повышение в 2003 г. содержания, отнесенного к целеполаганию, возможно, связано с тем, что это последнее Послание перед выборами Президента, и действующий глава государства в основном отчитывался о проделанной работе.

Исследование показало, что в Послании очень часто оценивается текущее положение дел (целеполагание), гораздо реже предлагаются пути развития (целенаправленность) и вообще не говорится о способах и возможности достижения целей (целеустремленность), также как и о временном аспекте поставленных целей, возможности израсходовать те или иные ресурсы (целесообразность). Можно сказать, что в политике России, у политических лидеров западают волевой и эмоциональный компоненты при сильной развитости мыслительного. Коллективная психика политиков выполняет только функцию отражения, не переходя к регулированию.

По сути, Послания представляют собой простое провозглашение неких идей безотносительно к способам достижения, оценки ресурсов и времени. Политическая власть не выполняет функцию целеобразования.

А.К. ОСНИЦКИЙ

Преодолению ограниченности функционализма в отечественной психологии способствовали деятельностный подход к анализу активности человека и его психических функций, культурноисторический подход к анализу формирования возможностей человека, его психики и подход с точки зрения социального опосредствования к анализу основных тенденций личностного развития. В рамках этих подходов зреют новые аспекты методологии исследования, новые методы анализа психической жизни человека; раскрываются механизмы функционирования психических явлений, наблюдаемых в повседневных и необычных условиях, а также механизмы, определяющие динамику и направленность психического развития. В числе этих механизмов важнейшее место занимают система саморегуляции деятельности и система структурирования субъектного опыта, определяющие, по нашему мнению, активную, целенаправленную и конструктивную позицию человека в повседневной жизнедеятельности и перспективе его развития. В практической жизни подобная позиция характеризует человека как самостоятельного и творческого.

Предметом наших исследований на данном этапе стала целостная характеристика активности человека, обнаруживаемая в деятельности и поведении человека - субъектность, а также подбор инструментария для выявления ее параметров. Особенно значим анализ этой характеристики при решении практических задач помощи учащимся в учении и работе, самоопределении, самопознании и преодолении препятствий в своем развитии. Чрезвычайно важна подобная характеристика и при вовлеченности человека в виды труда, требующие повышенной ответственности, повышенной мобилизации в критических ситуациях. Хотелось бы думать, что "оживление " субъектности в человеке может помочь ему найти правильные жизненные смыслы и цели, лучшие способы разрешения конфликтных и проблемных ситуаций

независимо от того, какой он национальности и в какую общественную структуру включен.

Разрабатываемый подход в изучении субъектности осуществляется на пути развития отечественных представлений об активной роли самого человека в процессе жизнедеятельности: развитии, учебе, работе (Б.Г. Ананьев, П.П. Блонский, Л.С. Выготский, А.В. Запорожец, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, С.Л. Рубинштейн, А.А. Смирнов и другие), - и является продуктивной оппозицией функциональному и когнитивистскому подходам, рассматривающим отдельные психические функции (аттитюды и другие параметры когнитивных стилей человека) как отдельные, часто слабо связанные, характеристики, определяющие индивидуальные особенности его деятельности и поведения.

Если проблемой активности человека (с точки зрения логического анализа его, естественно, обозначали как субъекта обнаруживаемой им активности) занимались давно и достаточно успешно, то проблема субъектной активности, т.е. активности развиваемой самим субъектом, им самим организуемой и контролируемой, стала предметом пристального изучения сравнительно недавно. Даже в работах основных разработчиков понятия "субъект " (Б.Г. Ананьева, С.Л. Рубинштейна, А.Н. Леонтьева и других) эти аспекты не дифференцируются.

О СУБЪЕКТЕ И СУБЪЕКТНОСТИ

Термин "субъектность " в психологических исследованиях стал появляться все чаще. Но вводится он, как правило, без определения этого понятия и понимается при этом или как атрибут субъекта, или как эквивалент этого понятия. Тем не менее в этот термин вкладывается и новое содержание. Предварительно мы бы определили это содержание следующим образом. Данная характеристика позволяет представить человека в психологическом исследовании не как бесстрастного деятеляисполнителя (категория "субъект " в плане философского анализа обычно выступает как "взаимоопределенный полюс " объекта, вступающий во взаимодействие с ним ), а как пристрастного сценариста своих действий (на высших уровнях развития даже режиссера), которому присущи и определенные предпочтения, и мировоззренческие позиции, и целеустремленность преобразователя.

Выраженность субъектности хорошо, обнаруживается при определении степени соответствия активности, развиваемой человеком в данный момент, и тем видом активности (чаще - деятельности), в которую он вовлечен обстоятельствами своей жизни. Можно было бы назвать эту характеристику субъектной включенностью, но тогда бы оставалась лазейка для привычного и незаметного многим отступления в парадигму бихевиористического подхода, в которой субъекту, включенному в тот или иной вид активности, ничего не остается кроме того, как следовать законам этой активности, т.е. зависеть от обстоятельств, в которых он оказался. Но субъект сам в ряде случаев определяет меру, в которой он занят ставшей ему необходимой деятельностью, к тому же он способен управлять, хотя бы в некоторых пределах, и своими природными возможностями (ресурсами), и правилами организации деятельности, которые освоены в процессе обучения и воспитания. Собственно субъектную активность, означенную как проявления субъектности, точнее можно определить

в тех видах жизнедеятельности, в которых человек волен (и обнаруживает волеизъявление) определять для себя и меру субъектной включенности и меру собственного творчества при достижении формулируемых для себя целей. Определяются волеизъявления благодаря накопленному опыту субъектного поведения, богатству личностно значимых целей, ценностей и сконструированной картины мира, в котором человек живет.

Субъектность как характеристику человека можно попытаться описать некоторой совокупностью свойств, чего не сделаешь по отношению к субъекту - интегральной характеристике, претендующей на системность (целостность и неразрывность, несводимость к более простым свойствам). Но подступиться к анализу субъектности можно, лишь опираясь на исторически сложившуюся логику анализа категории "субъект ".

Важность анализа психологических особенностей человека как субъекта деятельности, субъекта собственной активности отмечалась неоднократно. Классическими в этом плане были работы С.Л. Рубинштейна, в которых подход к построению методологических категорий психологии начинается с анализа категории "деятельность " и заканчивается постановкой проблемы человека, субъекта этой деятельности . Рассматривая проблему субъекта деятельности, С.Л. Рубинштейн выступал против обособления субъекта от деятельности, против понимания их взаимосвязи как чисто внешней. В деятельности он видел условие формирования и развития субъекта. Субъект не только действует, преобразуя предмет в соответствии со своей целью, но и выступает в разном качестве в процессе и в результате ее осуществления, при котором изменяются и объект, и субъект.

А.Н. Леонтьев предпочитал говорить о субъекте, который реализует в совокупности деятельностей свои отношения, и отмечал, что основной задачей психологического исследования является "изучение процесса объединения, связывания деятельностей субъекта, в результате которого формируется его личность ". А она - личность - "требует анализа предметной деятельности субъекта, всегда, конечно, опосредованной процессами сознания, которые и "сшивают " отдельные деятельности между собой " .

Перспективы разработки проблем активности субъекта, по мнению В.Э. Чудновского, существенным образом зависят от решения вопроса о том, что же является источником этой активности . Он же обнаружил противоречивое понимание активности субъекта: с одной стороны, С.Л. Рубинштейном и его последователями подчеркивается внутренняя детерминация деятельности субъекта, а с другой - к субъекту относятся, в основном, как к результату интериоризации общественного опыта, т.е. как продукту обучения и воспитания.

У С.Л. Рубинштейна нет прямых высказываний о связи "внутренней " детерминации с активностью субъекта. Для него это было одним и тем же. А у многих последователей (незаметно для них самих) при анализе активности субъекта исходно содержится идея первотолчка, первопричины, которая как бы движет субъектом. В.Э. Чудновский причину ограниченного понимания механизмов "внутренней детерминации " видит в использовании термина "преломление ". Он замечает, что "...целесообразно сделать больший акцент на следующем аспекте проблемы активности внутреннего: внешнее зависит от внутреннего не только в том смысле, что всякое внешнее

воздействие реализуется лишь через внутреннее, но и более непосредственно - внутреннее имеет и свой непосредственный источник активности и развития " и далее обращается к анализу предсубъектных, в том числе и генотипических, влияний (в которых "спрессованы " биологические и социальные - видовые - предпосылки развития), напоминает о необходимости учета проявлений "спонтанности " в развитии.

Чтобы избежать двойственного прочтения термина "преломление ", В.Э. Чудновский вводит близкое к нашему подходу понятие развивающегося "ядра субъективной активности ", становление которого "...выражается в постепенном изменении соотношения между "внешним " и "внутренним ": от преимущественной направленности "внешнее через внутреннее " ко все большему доминированию тенденции "внутреннее через внешнее " " .

Сходную позицию, но уже употребляя интересующий нас термин, занимает И.С. Якиманская: "Субъектность - приобретаемое, формируемое свойство, но существующее благодаря сложившейся природе жизнедеятельности человека, кристаллизованной в потенциях учащегося " , далее она подчеркивает многоплановость проявлений активности субъекта и предлагает различать два направления, в которых развивается активность ребенка: приспособительное и креативное.

А.В. Брушлинский, уделивший особое внимание анализу категории субъекта в психологической науке, подчеркивает: "Трактовка человека как субъекта помогает целостно, системно раскрыть его специфическую активность во всех видах взаимодействия с миром (практического, чисто духовного и т.д.). По мере взросления в жизни человека все большее место занимают саморазвитие, самовоспитание, самоформирование и соответственно больший удельный вес принадлежит внутренним условиям, через которые всегда только и действую внешние причины, влияния и т.д.) Отождествляя, по сути дела, понятия "субъект " и "субъектность ", последнюю он определяет как "...системную целостность всех его сложнейших и противоречивых качеств, в первую очередь психических процессов, ее состояний и свойств его сознания и бес сознательного. Такая целостность формируется в ходе исторического: индивидуального развития. Будучи изначально активным, человеческий индивид однако не рождается, а становится субъектом в процессе общения, деятельности и других видов своей активности " .

А.В. Брушлинский не ограничивает анализ активности деятельностью подчеркивая, что важнейшее качество человека - "быть субъектом, т.е. творцом своей истории: инициировать и осуществлять изначально практическую деятельность, общение, по знание, созерцание и другие виды специфически человеческой активности творческой и нравственной " Действительно, одно дело рассматривать человека как субъекта деятельности, и другое - как субъекта познания или субъекта переживания. Но существенным аргументом для анализа человека как субъекта деятельности является то, что именно в деятельности и через деятельность преимущественно происходит доступное пониманию самого человека овладение средствами управления собственными усилиями и предметной действительностью. К тому же с деятельностью связывают целеполагающий характер активности человека, проявления его субъектности.

При всей конструктивности и перспективности использования понятий "субъект " и "субъектность " есть опасность слишком широкого их понимания и абсолютизации. Тезис А.В. Брушлинского "субъект и есть основание всех психических качеств и вообще видов активности " вряд ли верен, поскольку исходно связан с отождествлением понятия "субъект " и более емкого понятия "психическая активность " (столь широкое понимание термина "субъект " становится неконструктивным).

Многоплановость содержательных аспектов, вкладываемых в понятие "субъект ", - основная причина недостаточной определенности этого термина. Мало связать это понятие с активностью, нужно определить, о какой активности идет речь. Даже если речь идет о действиях человека, его деятельности, нужно выяснить, насколько он активен в этой деятельности, насколько является ее субъектом, а не пассивным исполнителем чужой воли, нужно также указать, какие из психических явлений являются действительным приобретением субъекта и из чего эта самая субъектность складывается. Следовало бы развести субъектные проявления человека и проявления досубъектные (может быть, и надсубъектные).

Противоречия порождает и частое использование наряду с термином "субъект " термина "субъективное ", содержание которого мешает выявить границы понятия субъектного и является одним из камней преткновения в дискуссии, поскольку субъективность - принадлежность психических явлений субъекту - бесспорна. Но является ли в субъективности все проявлением инициированной субъектом в данный момент активности - субъектности, - большой вопрос, если попросту не сводить субъектное к активности.

По существу, в психологии субъективное - целостная онтологическая характеристика бытия человека. Субъектность - содержательнодейственная характеристика активности, подчеркивающая интенциональность субъекта, - может в данном ракурсе рассматриваться как одна из граней субъективности.

Гносеологически субъективное чаще соотносится со своеобразием результатов отображения человеком внешних условий и психических процессов. В зависимости от особенностей субъективности при встрече с одним и тем же объектом (вещью) или явлением, разные люди, решая одни и те же задачи, выделяют его различные качества (предметность), и этот объект предстает перед каждым из них в виде разных предметов.

Существенным моментом в изучении субъективности являются, по мнению В.И. Слободчикова, исследование форм активности в их всеобщих и индивидуальноособенных проявлениях и "событийная общность " как источник ее развития . В анализируемом понятии "субъективная реальность " как бы сливаются различаемые нами субъективность и субъектность. Попутно отметим важность изучения не только "событийных " моментов в становлении этой реальности, но и моментов отделенности - тех внутренних переживаний и состояний, которые определяют особенности индивидуального становления субъектности, как способности не только к совместному, но и разделенному определению своих задач, отделенному от задач других, иногда и от обстоятельств, соотнесению своих возможностей с реальностью.

Важно отметить, что субъективная реальность человека развертывается как бы в двух планах: с одной стороны, способ жизни, существования человека

немыслим без "событийной общности ", без взаимодействия, в котором спроецированы совместно осваиваемые законы разделения труда и взаимосотрудничества, законы управления своими усилиями и "опредмеченной " средой (освоенный опыт такого взаимодействия человеком закреплен в знаковой всеобщей форме); с другой - многое в его субъективной реальности дано ему в уникальной, ему одному доступной форме (в "личном " опыте многое зафиксировано в виде индивидуально особенных чувственных знаков) и человек в известной степени "обречен " на одиночество переживания, невозможность передать другому (иногда и самому себе) чрезвычайно важные для него вещи и отчасти в силу этого склонен все происходящее вокруг него толковать "на свой лад ".

Субъектность в деятельности и поведении, процессах восприятия, принятия решений и т.п. связана прежде всего с индивидуальными особенностями освоенной человеком преобразующей активности: индивидуальными особенностями постановки и решения задач (мысленных или предметных). И специфика субъектности определяется функциями регуляции активности, которые актуальны в данный момент для человека или актуальны с точки зрения перспективы.

Гносеологически субъектность может быть обнаружена в отношении к вещам, знакам, событиям, явлениям, людям и самому себе и проявляется в действиях, когда человек превращает их в объект (конструкцию) целенаправленных преобразований: начинает рассматривать, анализировать, комбинировать, использовать их в качестве средства. По сути дела, вопрос о развитии субъектности и есть вопрос о развитии инструментария, развитии средств объективации. Специфичность саморазвития, самоорганизации субъекта в том и заключается, что в процессе становление развития человека активность, возникающая в ответ на воздействия окружающей ситуации, сменяется собственной активностью по поиску тоге что представляет смысл для его жизнедеятельности: с чем следует вступать во взаимодействие и что следует преобразовать в собственных интересах. Теоретический анализ переход; человека к этому новому уровню взаимодействия с внешним миром хорошо представлен в работе А.В. Брушлинского .

В жизнедеятельности (как онтологии) субъективное и субъектное могут и совпасть, в особенности если речь идет о привычных, закрепленных упражнением способах действия, но в рамках сознания самого субъекта и исследователя они могут быть разведены хотя бы на основании того, что последовательные шаги и определенные моменты субъектности включаются в фокус сознания и осуществляемые преобразования контролируются им. Субъективное же для человека выступает как данность, как репрезентация того, что открылось ему в данный момент. Но при этом особенности субъективного в опыте человека открываются стороннему наблюдателю (им может стать сам человек по отношению к самому себе, сравниваемому с другими людьми), а особенности субъектного не всегда во всей полноте раскрываются и самому человеку, источнику активности. Для их обнаружения необходимо "специализированное " (регуляторное) подключение рефлексии. Человек в субъектных проявлениях всегда обращен сознанием к поиску и определению задач, поиску средств их успешного решения и поиску средств согласования собственных

устремлений с усилиями других людей.

Определенная доля самоизъявления, интенциональности, разумеется, содержится и в субъективном как целом, и в субъектном как его части. Субъективность - всегда индивидуально особенная форма выражения проявлений человека, однако есть основания предполагать, что переживаемая человеком субъективная реальность связана и с несубъектными проявлениями психического. Феноменология сна и многие неконтролируемые человеком действия протекают все же в типичной для данного человека манере, связаны с присущими ему переживаниями. Субъектное всегда связано со способами разрешения проблем, способами реализации потенций человека, проявлениями его авторской активной позиции. Означает ли, что уже ребенок является автором своей активности? Скорее всего нет: авторство появляется на определенной ступени, стало быть, есть досубъектные формы активности, досубъектное психическое. Правильнее сказать - досубъектные психические проявления человека являются скорее предпосылками субъектности и проявляются как зачаточные формы активности: созерцание - еще не созерцание; общение - еще не общение; о деятельности еще и говорить не приходится (существует реально симбиоз со взрослым и простейшие формы взаимодействия). Да и в повседневной жизнедеятельности взрослого круг контролируемых субъектом явлений и производимых преобразований всегда более узок, чем то, что может быть обозначено как субъективная реальность или как недизъюнктивная субъективная реальность .

Препятствует определению специфики субъектности и слабое различение понятий "субъект " и "личность ". Подробнее этот вопрос следует затронуть при анализе специфических моментов, связанных с саморегуляцией деятельности и саморегуляцией в личностном плане. Саморегуляция деятельности обнаруживает себя в феноменологии предметных преобразований и в преобразованиях прилагаемых усилий. Саморегуляция личностная связана преимущественно с определением и коррекцией своих позиций (в рамках культурноисторической традиции, закрепленной в нормах социума). И хотя субъектом саморегуляции деятельности и личностной саморегуляции является один и тот же человек, не всегда можно обнаружить и исследовать связи между предметными и личностными преобразованиями в самом субъекте.

Различение личностного и субъектного позволяет избежать нежелательных отклонений и смешений при анализе психических явлений и дальнейшей разработке методологических оснований (например, были бы сняты рассуждения о гуманной сущности деятельности , ). Активность, осознанность, творческость, предметность и другие важнейшие характеристики субъектности могут быть связаны и с жизнеутверждением, и с агрессией. Деятельность сама по себе не является ни насилием, ни радостью, она ни гуманна, ни негуманна, таковою ее делает человек, осуществляющий эту деятельность в зависимости от исповедуемых им жизненных ценностей и решаемых в связи с ними задач. Личность "окрашивает " деятельность гуманностью или негуманностью целей, точнее - гуманностью или негуманностью смыслов. Неслучайно и С.Л. Рубинштейн счел нужным отметить, что "в единстве человечества определяется и осуществляется этический субъект " .

С этой точки зрения показателен анализ созидательных и разрушительных тенденций в марксизме, данный В.Э. Чудновским, лишний раз подтверждающий, сколь много даже в мировоззрении зависит от того, какие задачи решает субъект мировоззрения (а это уже личность) и каким образом он их пытается решить .

Не претендуя на исчерпывающий анализ всех моментов, связанных с разработкой субъектного подхода в отечественной психологии, остановимся на основных моментах, так или иначе затрудняющих теоретическую проработку понятий, реализацию субъектного подхода в практике психологического исследования. Далее необходим переход к анализу основных моментов, определяющих реальные возможности исследования субъектности как психологического основания самостоятельности, самодеятельности человека в разных видах активности, и прежде всего в деятельности. Начнем с анализа организации преобразующих действий человека, адресованных к предметам и собственным усилиям, затем перейдем к исследованию "внутренних условий ", определяющих сформированность и качественное своеобразие преобразующих действий субъекта.

САМОРЕГУЛЯЦИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И СУБЪЕКТНЫЙ ОПЫТ КАК ОСНОВАНИЯ СУБЪЕКТНОСТИ

Субъектный подход к пониманию психических явлений в жизни человека исходно связан с учетом общественноисторической природы деятельности и позволяет раскрыть те специфические человеческие характеристики его психики, которые проявляются во взаимоотношении людей, в процессе деятельности, в их труде.

Анализ деятельности как теоретического конструкта далек от завершенности. В работах А.Н. Леонтьева представлен анализ генетических преобразований в активности человека, способствующих превращению ее в деятельность, и прослежены корни порождения подобных преобразований. Показана роль деятельности в развитии психических процессов, ее обеспечивающих. Но одно дело - анализ развития деятельности и ее обеспечения и другое - анализ функционирования деятельности в ее сложившихся формах.

В работах Б.Г. Ананьева, Л.С. Выготского, П.Я. Гальперина, А.В. Запорожца, П.И. Зинченко, В.П. Зинченко, А.Р. Лурии, А.А. Смирнова и многих других авторов исследовалось становление и совершенствование психических функций, психических процессов. Неоднократно отмечалось, что многие из психических явлений формируются и протекают как действия человека с окружающим миром. Появились такие конструкты, как перцептивная деятельность, мнемическая, познавательная и т.п. Затем ряд работ продемонстрировал роль взаимодействия людей в деятельности, роль этого взаимодействия в порождении совместных эффектов восприятия, мышления и т.д. . Выявлены в общем виде основные признаки человеческой активности, которая может рассматриваться как деятельность: осознанность, целенаправленность, предметность, орудийность, ее преобразующий характер и ценность (смысл) для человека и окружающих.

Существенный толчок в развитии психологических представлений об активности человека в деятельности дали разработки идей физиологов, связанных с анализом функциональных систем управления двигательной

и прочими видами активности (П.К. Анохин, Н.А. Бернштейн, И.С. Бериташвили). В психологии они увенчались разработкой концепции осознанной саморегуляции деятельности, в основу которой были положены представления об осознанности самого процесса регуляции субъектом, о системности вовлеченных в подготовку и исполнение деятельности регуляторных психических функций и о принципиальной схеме организации функций саморегуляции деятельности . Часто приходится сталкиваться с соображениями о том, что активность человека не сводится лишь к осознанной, что арсенал бессознательного оказывает существеннейшее влияние на активность и состояния сознания человека (достаточно ссылок на соображения о роли "значащих переживаний ", по Ф.В.Бассину), но примат осознанного в субъектных проявлениях человека все же можно считать общепризнанным. А вопросы, связанные с возникновением сознания и его развитием, исследуются преимущественно в связи со специфически человеческим видом активности - деятельностью .

Работу звеньев психической регуляции определяет осознаваемый человеком процесс целеполагания и целеосуществления. Осознающий свои состояния и задачи человек, являясь субъектом своей деятельности (он может быть и не субъектом, а средством в чужих руках, игрушкой обстоятельств), выбирает условия, соответствующие очередной задаче, подбирает способы преобразования исходной ситуации, затем оценивает полученные результаты и решает, нужно ли вносить какиелибо изменения в осуществляемые им действия. Субъект деятельности решает и вопрос о том, какую из возможных и жизненно необходимых задач нужно выполнить в первую очередь, а что может подождать.

Даже если деятельность направлена не на мир вещей и окружающих явлений, а на собственные усилия, на управление собственными состояниями, очевиден ее предметнопреобразующий характер, хотя опредмечивание управляющих воздействий, и управляемых явлений может быть весьма произвольным.

Под деятельностью понимается целенаправленная преобразующая активность, побуждаемая или внешними обстоятельствами (при сохранении принципа "внешнее через внутреннее "), или самим состоянием потребности, "ищущей удовлетворения ". При непроизвольном удовлетворении потребности или реагировании на внешние воздействия, требующие уклонения или немедленного ответа, мы чаще всего говорим о "полевом " (по терминологии К. Левина), подчиненном ситуативным воздействиям поведении (хотя оно тоже подразумевает наличие определенных потребностных состояний - на пустом месте, отмечал К. Левин, активность не возникнет). При управляемых самим человеком действиях говорят о произвольной активности человека, побуждаемой целями1.

В практике реальной учебной деятельности учащихся лабораторная диагностика сформированности функций саморегуляции затруднена. Помогло допущение, согласно которому процесс саморегуляции деятельности

можно представить как реализацию совокупности регуляторных умений, объединенных в комплексы, соответствующие основным регуляторным функциям (по О.А. Конопкину). Конкретное же содержание этих умений более дробно и зависит от сформированности целостного опыта. Указанные комплексы регуляторных умений доступны наблюдению, экспериментальной и опросной диагностике |17|.

Так, например, регуляторная функция целеполагания обеспечивается комплексом умений: целеформулирования, переформулирования целей, целеудержания, целеосуществления и др.; функция моделирования условий обеспечивается умениями логического анализа, классификации, систематизации, абстрагирования, выявления существенного, соотнесения значений и многими другими. Функция программирования действий требует умений, связанных с применением тех или иных способов решения задач, согласовыванием пространственновременных характеристик движений и осуществляемых преобразований, применением усилий в изменчивых, требующих упреждающего моделирования условиях. Применение множества специфических умений, связанных с конкретными предметными преобразованиями, сочетается с умениями программирования усилий в частично изменяющихся условиях, использования их при решении новых задач. Функция оценивания результатов реализуемой деятельности осуществляется с применением различных шкал и субъективных критериев успешности и во многом зависит от умений использовать их в реальных условиях. Необходимы и умения работы с разными шкалами измерения и оценки, работы с различными градациями шкал. Умение вносить своевременные коррективы в осуществляемые действия предполагает уже несколько иные субъективные критерии соответствия достигаемых результатов применяемым в качестве норматива эталонам. Здесь в наибольшей мере оказываются нужны умения, обеспечивающие пространственновременную координацию привносимых коррекций.

Собственные исследования, а также исследования, проведенные аспирантами (Е.М. Бохорским, М.В. Воробьевой, Ле Тхи Хоа), подтвердили правильность и продуктивность данного предположения, поэтому диагностика и изучение сформированности регуляторных умений прочно вошли в практику нашей работы с учителями, мастерами производственного обучения и учащимися.

Технология деятельности, как сформировавшееся, закрепившееся и устоявшееся во времени образование, ориентирована на достижение необходимого результата и требует от человека преобразования не только предметных свойств, но и собственных усилий. В совокупности подобные действия составляют функциональную систему, обеспечивающую организацию и осуществление желаемого действия. В рамках решения задач, связанных с организацией собственных усилий и собственной активности, формируются целеподчиненные функции моделирования, программирования, оценки результата и коррекции, в совокупности составляющие систему саморегуляции деятельности . Наиболее легко обнаруживаются субъектные проявления в необычных условиях: творческом решении проблем, ситуациях риска, преодолении преград, неадаптивном поведении . Но мы часто забываем о специфике обыденной жизни человека, в которой постоянно присутствуют "живое движение ", "упражнение без повторения ", не адаптация к ситуации, а ее "преодоление " (выражения Н.А. Бернштейна). В них на базе биологических форм адаптации и антиципации формируются механизмы осознанной антиципации, механизмы определения субъективных критериев, механизмы контроля, соотносимые с перечисленными функциями саморегуляции и, кроме того, являющиеся более общими механизмами

обеспечения регуляции всех видов активности человека. Далеко не все из них могут выстраиваться по законам деятельности и сведены к ней. Каждая из функций саморегуляции деятельности и других видов активности обеспечивается соответствующими комплексами регуляторных умений, которые могут быть репрезентированы человеку в его субъективной реальности .

В работе с педагогами и разными возрастными группами учащихся продуктивными оказались демонстрация и решение типовых задач, акцентирующих необходимость сформированности отдельных из перечисленных функций саморегуляции деятельности и требующих соответствующих умений, обеспечивающих реализацию функции. Практически каждому человеку независимо от образовательного ценза приходится убеждаться в наличии у себя "типичных почти для любого человека ошибок " при решении предъявляемых задач. Это обеспечивает в дальнейшем большую познавательную активность и большую глубину рефлексивного анализа учителей и учащихся, постигающих закономерности обеспечения осознанной саморегуляции деятельности.

Цель деятельности, в отличие от мотива, который может быть неосознаваемым, всегда связана с осознанием, попытками осмысления и проигрыванием в воображении возможных вариантов действий для ее достижения. Этото и превращает цель в возможный инструмент овладения ситуацией. Пользование этим инструментом облегчается и общими возможностями осознания, и возможностями оперирования во внутреннем плане. Внутренняя преобразующая активность человека протекает в виде умственных действий, поиска наиболее подходящих и эффективных способов достижения намечаемых результатов. Внутренняя мыслительная активность по своему происхождению производна от внешней преобразующей активности - предметных действий. Именно поэтому технология деятельности и диктует определенную логику организации психической регуляции усилий, прилагаемых и привлекаемых к осуществлению деятельности.

Многие проблемы организации и осуществления деятельности - осознанной, целенаправленной и преобразующей активности человека - естественным образом связаны с проблемами личности и сознания, поскольку личность формируется в деятельности и взаимодействии с другими людьми . А сознание, по существу, является присущей человеку и ориентирующей его в этом мире формой отображения и окружающего мира и самого себя, взаимодействующего с этим миром.

Даже рассматривая "чисто практическую деятельность ", мы не можем абстрагироваться от явлений, связанных с личностной саморегуляцией, с формированием и развитием специфической способности человека быть относительно независимым (от сил природы и требований социума) субъектом своей жизнедеятельности, что и обеспечивает ему возможность стать свободным и сознательным субъектом собственной активности (иной вопрос, насколько он реализует эту возможность).

Проявления самодетерминации преимущественно связываются с не совсем удачным, но прочно вошедшим в терминологию психологии понятием "произвольность " и становлением самосознания. Б.Ф. Ломов, затрагивая эту проблему, отмечал значение активности самого человека и связь процессов социализации с процессами индивидуализации. Самодетерминация, по его мнению, не заключается только в том, что личность научается

произвольно регулировать свое поведение. "Более важно то, что в процессе развития на определенной его стадии она (личность) начинает сама сознательно организовывать свою собственную жизнь, а значит, и определять свое собственное развитие, в том числе и психическое ", - подчеркивал Б.Ф. Ломов и связывал возникновение самодетерминации с той стадией развития, на которой, по выражению Л.И. Божович, "происходит переход ребенка от существа, уже ставшего субъектом (т.е. сделавшего первый шаг на пути формирования личности) к существу, осознающему себя как субъект " .

В связи с решением задач практики, развивая представления об основных принципах саморегуляции человеком собственной деятельности: системности, активности, осознанности, мы установили, что субъектное отношение к учебной и трудовой деятельности (как субъектнопредставленное понимание человеком своих возможностей и своего места в осуществляемой деятельности) обусловлено взаимодействием ряда необходимого и достаточного числа параметров: активности, направленности, осознанности, умелости в действиях и склонности к сотрудничеству, т.е. умения координировать свои усилия с усилиями других . Субъектное отношение к выполняемой деятельности реализуется в обращенности человека к своим внутренним резервам, возможностям выбора средств осуществления деятельности, что в конечном счете определяется взаимодействием сформированных умений саморегуляции и компонентов субъектного опыта.

Организация и содержание каждого регуляторного умения опосредствованы общим процессом формирования и актуализации субъектного опыта. Обращение к содержанию субъектного опыта и его компонентов при анализе регуляторных умений (анализ структуры субъектного опыта будет дан ниже) позволяет установить и уровень их сформированности, и возможности дальнейшего совершенствования. Субъектная активность перед внешним наблюдателем предстает в виде реализуемых регуляторных умений, служащих преодолению неопределенности с привлечением информационного обеспечения субъектного опыта. Они являются и конкретными формами проявлений субъектного опыта, и связующими субъектный опыт элементами.

Субъектный опыт, по точному определению И.С. Якиманской, - это опыт пережитого и переживаемого поведения, в котором сам человек может дать отчет себе о своих возможностях, в котором он хотя бы приблизительно знает правила организации собственных действий и собственного отношения, в котором зафиксированы значимые для него ценности, существует определенная иерархия предпочтений, о которых он способен отдать себе отчет, что ему самому нужно и что он хочет .

Обратившись к анализу субъектного опыта (благодаря которому человек обретает возможность ставить себе задачи, выбирать из числа задач, навязываемых ему окружением, а затем последовательно добиваться их успешного решения), мы выявили пять взаимосвязанных и взаимодействующих компонентов.

1. Ценностный опыт (связанный с формированием интересов, нравственных норм и предпочтений, идеалов, убеждений) - ориентирует усилия человека.

2. Опыт рефлексии (накапливаемый путем соотнесения человеком знаний о своих возможностях и возможных преобразованиях в предметном

17-мире и самом себе с требованиями деятельности и решаемыми при этом задачами) - помогает увязывать ориентировку с остальными компонентами субъектного опыта.

3. Опыт привычной активизации (предполагающий предварительную подготовленность, оперативную адаптацию к изменяющимся условиям работы, расчет на определенные усилия и определенный уровень достижений успеха) - ориентирует в собственных возможностях и помогает лучше приспособить свои усилия к решению значимых задач.

4. Операциональный опыт (включающий общетрудовые, профессиональные знания и умения, а также умения саморегуляции) - объединяет конкретные средства преобразования ситуации и своих возможностей.

5. Опыт сотрудничества (складывающийся при взаимодействий с другими участниками совместной деятельности) - способствует объединению усилий, совместному решению задач и предполагает предварительный расчет на сотрудничество.

Совокупность именно этих компонентов субъектного опыта, как показали исследования, может считаться необходимой и достаточной для формирования субъектности, обеспечивающей ему продуктивную самостоятельность , , , .

Каждый из компонентов реализуется в трех сферах: потребностной (жизнеобеспечении), деятельностной, межличностной. В переживаниях, в сознании человека - это сферы влечений, интересов, долженствования .

Теоретический и экспериментальный анализы механизмов управления поведением человека, организацией его усилий показали, что следует различать механизмы развития регуляторных структур, регуляторных процессов и механизмы работы уже сложившейся у человека системы саморегуляции.

Особый интерес представляет анализ источников пополнения субъектного опыта, предполагающий обращение непосредственно к чувственным (эмоционально оцениваемым) и опосредствованным (рационально оцениваемым) составляющим опыта, изучение механизмов их смыкания, взаимообогащения. При изучении уже сложившегося субъектного опыта немаловажным оказывается анализ пронизанности освоенных опосредствованных форм опыта непосредственно чувственными представлениями. Именно это обстоятельство способствует превращению приобретаемого, "чужого " знания, знания для всех в знание собственное - субъектное.

Во взаимодействии, при достаточной сформированности каждого из компонентов субъектного опыта, обеспечиваются активные, целенаправленные, умелые, осознаваемые и координированные с усилиями других людей действия при выполнении самостоятельного задания, реализации замыслов, постановке и творческом решении задач и даже при исполнении поручений, вместе с этим формируется отношение к своим поступкам и поступкам других людей.

В настоящее время продолжается разработка арсенала методик для исследования и оценки сформированности различных компонентов субъектного опыта учащихся, причем методики опросные дополняются методиками экспериментальными, действенными, позволяющими регистрировать показатели сформированности регуляторных умений |12|, |17|. С целью диагностики и помощи учащимся в овладении умениями саморегуляции деятельности разработана и прошла испытания специальная методика "Субъектнорефлексивный анализ планирования и выполнения дел " |7|, предусматривающая осознанное воспроизведение учащимися особенностей саморегуляции в ходе осуществления намечаемых на ближайшую неделю дел, и отставленное

во времени осознание особенностей их действительной реализации. Процедура выполнения работы с методикой представляет собой достаточно сложный, но хорошо принимаемый учащимися вид деятельности, предполагающий включенность всех звеньев осознанной регуляции. При обдумывании учащимися собственных действий актуализировалась и открывалась связь умений саморегуляции с различными компонентами субъектного опыта. Это позволяло вносить направленные и содержательные коррекции по ходу формирования регуляторных свойств у школьников.

Подведем итоги обсуждения поставленной проблемы.

В общей картине активности, обнаруживаемой человеком, возможно выделить специфический для человека вид активности - субъектную активность. В этом виде активности человек выступает автором собственной активности. Целесообразно при этом различение "субъектного ", "субъективного " и "личностного ".

Человек в субъектной активности многолик. Многоликость его определяется задачами саморегуляции, которые приходится решать при достижении им поставленных целей, и адресованностью к разным компонентам субъектного опыта. Учитывая возможности, данные природой и приобретенные в процессе обучения и воспитания, а также требования сообщества, субъект выстраивает свою линию поведения и осуществления предметных преобразований.

Сценарий субъектной активности - список целей, так или иначе представленных в сознании.

Инструментарий - умения саморегуляции деятельности, ориентированной на достижение целей. Комплексы умений саморегуляции, соотносимые со звеньями системы осознанной саморегуляции деятельности, формируются и развиваются как по мере совершенствования системы саморегуляции деятельности, так и по мере формирования компонентов субъектного опыта. Осознанная саморегуляция деятельности и поведения, по сути дела, является формой существования субъектности.

Субъектный опыт - условие обеспечивающее реализацию субъектной активности. Он также имеет компонентную структуру, во взаимодействии обеспечивающую активную, осознанную, целенаправленную, умелую и координированную с усилиями других людей позицию человека.

Формирование субъектности и соответствующей ей активности обеспечивает человеку успешность в деятельности и в различных аспектах социальной адаптации.

1. Абульханова-Славская К.А. Деятельность и психология личности. М., 1980.

2. Бохорский Е.М. Развитие рефлексии как условие формирования у учащихся субъектного отношения к труду: Авторсф. канд. дис. М., 1991.

3. Брушлинский А.В. Проблема субъекта в психологической науке (статья первая) // Психол. журн. 1991. Т. 12. № 6. С. 3 - 10.

4. Брушлинский А.В. Проблема субъекта в психологической науке (статья вторая) // Психол. журн. 1992. Т. 13. № 6. С. 3 - 12.

5. Брушлинский А.В. Проблема субъекта в психологический науке (статья третья) // Психол. журн. 1993. Т. 14. № 6. С. 3 - 15.

6. Брушлинский А.В. Проблемы психологии субъекта. М.,1994.

7. Воробьева М.В. Анализ сформированности умений саморегуляции деятельности в профконсультировании школьников: Автореф. канд.дис. М.,1994.

8. Запорожец А.В. Избранные психологические труды: В 2 т. / Под ред. В.В. Давыдова, В.П. Зинчснко. М., 1986.

10. Конопкин О.А. Психологические механизмы регуляции деятельности. М., 1980.

11. Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М., 1975.

12. Ле Тхи Хоа. Становление субъектного опыта учащихся СПТУ в процессе профессионального самоопределения: Авторсф. канд. дис. М., 1988.

13. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1984.

14. Осницкий А.К., Сипачев Н.О., Жуйков Ю.С. Связь профессионального самоопределения учащихся ПТУ с особенностями самооценки // Результаты психологических исследований - в практику обучения и воспитания. М., 1985.

15. Осницкий А.К. Саморегуляция деятельности школьника и формирование активной личности. М.,1986.

16. Осницкий А.К. Методические указания по курсу "Психология ". Направленность личности. М., 1990.

17. Осницкий А.К. Диагностика самостоятельности учащихся в школе и СПТУ: Методические рекомендации для практических психологов. Иваново, 1991.

18. Осницкий А.К. Умения саморегуляции в профессиональном самоопределении учащихся // Вопр.психол. 1992. № 1 - 2.

19. Петровский В.А. Феномен субъектности в психологии личности: Докт. дис. М., 1994.

20. Пископпель А.А. и соавт. Инженерная психология. М., 1994.

21. Рубинштейн СЛ. Основы общей психологии. М., 1989.

22. Слободчиков В.И. Развитие субъективной реальности в онтогенезе: Автореф. докт. дис. МД 1994.

23. Смирнов С.Д. Психологическая теория деятельности и концепция Н.А. Бернштейна // Вестн. Моск. унта. Сер. 14. Психология. 1978. № 2. С. 14 - 25.

24. Чудновский В.Э. К проблеме соотношения "внешнего " и "внутреннего " в психологии // Психол. журн. 1993. Т. 14. № 5. С. 3 - 12.

25. Якиманская И.С. Требование к учебным программам, ориентированным на личностное развитие школьников // Вопр. психол. 1994. № 2. С. 64 - 76.

Поступила в редакцию 20.1 1995 г.

1 Не мотивами, а именно целями, поскольку мотивы определяют скорее энергетическую подпитку, общую направленность активности, а цели обеспечивают направленность на определенное предметное содержание и преобразования в рамках осуществляемой деятельности. Не мотивы определяют нашу предстоящую активность (они в ином аспекте), а сценарий, который имеется у каждого из нас на некоторый отрезок будущего. И записан этот сценарий у человека деятельного в виде перечни целей.

ЭКОНОМИКА

УДК 316.334.2

Т.Г. Стоцкая, A.A. Шестаков*

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ: СУЩНОСТЬ, СОСТАВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ, ЭВРИСТИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ

В статье рассматривается «экономическая рациональность» как базовая теоретическая модель экономической теории. Выделяются основные элементы этой модели: формализм, антипсихологизм, осознанность, целенаправленность, оптимизация. Особое внимание уделяется определению границ применимости данной модели в экономическом исследовании.

Ключевые слова: теоретическая модель, экономическая рациональность, экономическое поведение.

Для современного социально-гуманитарного знания характерен пристальный интерес к антропологическим и гносеологическим предпосылкам и допущениям соответствующих теорий. В работах B.C. Автономова , П. Вайзе , Р. Дарендорфа , К. Лаваля , А.Н. Сорочайкина , В.П. Филатова обстоятельным образом раскрыто место этих предпосылок в структуре различных дисциплин, в первую очередь социологии и экономической теории. Было установлено, что фундаментальной предпосылкой названных выше теорий выступает особая модель человека, применительно к экономике речь идет о «homo economicus». Главным отличием данной модели от всех прочих теоретических конструктов служит рационально организованное поведение. В качестве предваряющего шага на пути осмысления природы и особенностей экономической рациональности необходимо хотя бы в общих чертах определиться с рациональностью как таковой, сформулировать основные признаки этого трудноопределимого и зачастую двусмысленного понятия. Основанием последующего хода мыслей может стать следующее рассуждение Макса Вебера из книги «Протестантская этика и дух капитализма»: «...жизнь можно "рационализировать" с весьма различных точек зрения и в самых различных направлениях (этот простой часто забываемый тезис нужно было бы ставить во главу угла каждого исследования проблемы "рационализма"). "Рационализм" - историческое понятие, заключающее в себе целый мир противоположностей» .

* © Стоцкая Т.Г., Шестаков A.A., 2012

Стоцкая Татьяна Геннадьевна ([email protected]), кафедра философии и истории Самарского государственного архитектурно-строительного университета, 443001, ул. Молодогвардейская, 194.

Шестаков Александр Алексеевич ([email protected]), кафедра философии естественных факультетов Самарского государственного университета, 443011, ул. Акад. Павлова, 1.

С нашей точки зрения, феномен «рациональности» в самом общем плане уместно было бы трактовать как операциональное понятие с меняющимся, подвижным смысловым объемом, который задается в зависимости от контекста его употребления и применения. Так, при ретроспективном изучении феномена рациональности обнаруживается изменчивость его исторических форм. Если, к примеру, в античности рациональное знание определялось исходя из противопоставления мнению, то в эпоху средневековья оно занимает место в оппозиции «знание - вера», а просветители толковали рациональность как орудие борьбы против догматизма и предрассудков. В эпоху Нового времени рациональное начало выступало фундаментом зарождающегося научного знания и в этой связи выделялось на фоне эмпирических источников знания [см. подр.: 8]. Тем не менее из всех исторически изменчивых форм вполне можно вычленить некое общее - пусть приблизительное и не до конца определенное, но все же внятное - понятие рациональности как разумной и адекватной ориентации в рамках какого-либо положения дел. Данное определение не является сугубо формальным - на цели поведения всегда накладываются некоторые содержательные ограничения: в частности, не всякая цель может быть названа разумной, как и не всякое желание оправдано с этой точки зрения. В этом плане В.С. Автономов различает функциональную рациональность как базовую модель большинства общественных наук и более узкое и сугубо формальное понятие экономической рациональности, истолкованной в качестве совокупности способов и процедур оптимизации экономической системы . Если в первом случае требование осознанности поведения не является необходимым, то в рамках второго границы экономической рациональности строго идентичны ясному и отчетливому индивидуальному сознанию.

Рациональное поведение в первом случае можно истолковать как приводящее самым коротким путем какую-либо систему к сохранению и нарастанию ее равновесия (в этом смысле такое поведение функционально). Но именно в этом пункте и заключается существенное отличие общего понятия рациональности от специфически экономического рационального поведения. Дело в том, что понятие гомеостазиса (равновесия) является нейтральным по отношению к человеческому поведению, поскольку равновесное состояние какой-либо системы еще не означает ее оптимального состояния. Именно на это обстоятельство обращает внимание Герберт Саймон, проницательно замечая, что, руководствуясь таким пониманием рациональности, разнообразным психопатологическим действиям также вполне можно приписать рациональный характер, ведь они по-своему отвечают целям адаптации, приспособления и восстановления гомеостазиса психической системы индивида . На основании вышеизложенного можно заключить, что достижение полного и корректного определения экономического поведения с необходимостью предполагает введение дополнительных элементов.

Попробуем это сделать. Анализ литературы убедительно показывает, что рациональность в экономической теории определяется исключительно формально - как максимизация какой-либо целевой функции при имеющихся ограничениях. Это легко доказать. Обратимся хотя бы к авторитетному суждению Д.Н. Хаймана: «Ключевая поведенческая предпосылка в моделях, используемых в современной микроэкономике, заключается в том, что поведение людей мотивируется желанием максимизировать чистый выигрыш, получаемый при осуществлении операций» . При этом нахождение наиболее оптимальных средств для достижения той или иной цели производится безотносительно к самим конкретным целям. Здесь нельзя не заметить влияния, которое оказал на формирование данной установки в рассуждениях современных экономистов Д. Юм с его сведением рациональности к простому формальному отношению целей и средств.

Ученый-экономист, другими словами, описывает общую формальную структуру оптимизирующего поведения как такового. Поэтому нельзя не согласиться с тем утверждением, что стремление достичь предельного максимума целевой функции действительно является отличительной чертой осознанного человеческого поведения. Нетрудно обратить внимание, как всякое живое существо, включая даже растения, инстинктивно тянущиеся к солнечному свету, стремится достичь какого-то локального воплощения целевой функции, буквально наощупь выбирая наиболее приемлемый вариант поведения из совокупности возможных в настоящий момент. Однако ни животное, ни растение не могут ждать появления некоего оптимального варианта, отказываясь от доступных в данный конкретный момент, или выбирать оптимальный, но далеко не прямой путь к цели, к примеру, предпочитая использовать какую-то часть собранного зерна в виде инвестиции в новое производство, вместо того чтобы пустить его на непосредственное потребление [см. подр.: 9, с. 14].

Изложенное выше, по всей видимости, может быть истолковано таким образом, что определение экономической рациональности формулируется в контексте предположения, что индивид сам по себе наилучшим образом знает и ставит себе собственные цели и выбирает оптимальные способы их достижения. Собственно, на этой онтологически первичной предпосылке экономической теории и основано одно из фундаментальных ее понятий - «предпочтение». Вот что по этому поводу можно прочесть у М. Алле: «Если говорить о конечном потреблении, рассмотрение индексов предпочтения основывается лишь на гипотезе о том, что любой потребитель отдает предпочтение тому, что сам считает предпочтительным» . Итак, взаимозаменяемость целевых предпочтений может быть признана отличительным свойством той модели рациональности, которая используется в экономической науке. Несколько обобщая, можно утверждать, что примеры рационального поведения в экономическом смысле можно обнаружить везде, где реально функционирует внутренне непротиворечивая (то есть последовательная, иерархически выстроенная и независимая от внешних содержаний) система предпочтений.

В литературе такого рода независимость от содержательного наполнения целей хорошо иллюстрируется В.С. Автономовым. Этот автор, предельно заостряя ситуацию, рассуждает о действиях самоубийцы, который выбирает в качестве оптимального способа сведения счетов с жизнью отравление посредством яда. Думается, что именно такой шаг будет в полной мере отвечать экономической рациональности [см.: 9, с. 14.]. Этот пример в логически предельном виде демонстрирует, что значимость и ценность конкретных целей не обсуждаются в рамках экономической теории.

Говоря об экономической рациональности, нельзя не упомянуть еще одну ее составляющую - речь идет о поведенческой целенаправленности. Все, с чем имеет дело ученый-экономист, он так или иначе интерпретирует как продукт сознательных целе-рациональных индивидуальных действий. Впервые эта установка была сформулирована К. Менгером, а свое дальнейшее развитие получила в работах И. Шумпетера .

Необходимо подчеркнуть, что структура экономической рациональности истолковывается как полностью независимая от конкретных психологических процессов в рамках чьего-либо индивидуального сознания (сомнений, колебаний, принятия компромиссных решений, постоянного переформулирования целей, изменения предпочтений и т.п.). В этом случае индивидуальная психика со всеми ее особенностями попросту выносится «за скобки» - ее можно уподобить знаменитому «черному ящику» физиков. Именно поэтому, все, что происходит до непосредственного акта принятия решения, экономическую науку просто не интересует: относящиеся к ее «ведомству» явления она фиксирует только на выходе из «черного ящика» и при этом

анализирует их как самодостаточные, полные и завершенные. То же самое можно сказать относительно открытий современной психологии, и прежде всего психоанализа (феномен метамотивации, деструктивные тенденции психики, противоречия нескольких «Я», когнитивная несостоятельность и т. п.): они выносятся за скобки в силу самих исходных предпосылок экономической науки.

Изложенное выше позволяет заключить, что формализм (нейтральность в отношении содержания целей), антипсихологизм (независимость от процессов формулирования выбора), требования осознанности, целенаправленности и оптимальности - вот те критерии, по которым следует отличать рациональное поведение в смысле экономической науки от всех иных форм рациональности. Важно иметь в виду, что предполагаемая рациональность индивида присутствует в экономической теории в качестве аксиомы; более того, она выступает условием любой человеческой деятельности, совпадающим с самими априорными границами человеческого существования. Конечно, в данном случае «рациональность» понимается исключительно формально, то есть узко-предметно, и не совпадает с ее распространенным толкованием как разумности. В этом специальном смысле можно с полным правом утверждать, что человек просто не может не быть рациональным (естественно, за исключением отдельных случаев психопатологического происхождения, когда индивид намеренно старается причинить вред самому себе).

Обратимся теперь к тем принципиальным следствиям, которые привносит в экономическую науку обсуждаемая концепция экономической рациональности. Исходный постулат о рациональности мышления и действия экономических субъектов закладывает надежный фундамент для применения к онтологически имманентным процессам строгих математических методов. За счет чего это становится возможным? Во-первых, этот тип рациональности делает поведение индивида предсказуемым и стратегически просчитываемым, во-вторых, уравнивает и приводит к единому знаменателю поведение реально бесконечного множества субъектов. Рациональные схемы действия и предпочтения над-индивидуальны и именно поэтому единообразны у различных индивидов независимо от их субъективных свойств и личных характеристик. В этом плане достаточно задать определенные внешние параметры той или иной ситуации - и ученый получит возможность точно просчитать оптимальную реакцию как каждого рационального экономического субъекта в отдельности, так и целой группы.

Особую значимость для экономической теории имеет вопрос об эмпирическом подтверждении или опровержении ее постулатов и, в частности, гипотезы о рациональном характере экономического поведения. Проведение решающего эксперимента, который в действительности смог бы установить истинность или ложность гипотезы о рациональных мотивах поведения экономического человека, потребовало бы чрезвычайно жесткого поля параметров и критериев, а также логически безупречной, предельно точной вербальной формулировки задачи, поставленной перед респондентом. Однако именно эта совокупность требований как раз и ставит под сомнение саму возможность такого эксперимента, все больше сближая его с искусственной ситуацией. С нашей точки зрения, обозначенные трудности не становятся весомым аргументом против состоятельности обсуждаемой гипотезы, но указывают на принципиальную неприменимость эмпирических критериев к теоретическим моделям такого уровня абстракции. Сам методологический конструкт, каковым является допущение о рационально выбирающем индивиде, едва ли нуждается в специальных процедурах верификации, необходимых для более частных и менее абстрактных элементов теории, поскольку он попросту выполняет иную функцию.

Поставим вопрос о границах применимости рассмотренной выше модели. Во-первых, модель рационального индивида будет объяснять экономические факты только

при определенном условии, когда нет необходимости учитывать и делать акцентировку на возможные ответные действия других индивидов. Если же данное условие не соблюдается, то «homo economicus» должен будет рационально вычислять свои действия в ситуации неочевидной (а значит, непросчитываемой и непредсказуемой) реакции других индивидов. Но в таком случае процедура выбора и принятия решений разрасталась бы до фантасмагорических размеров, просто недоступных ограниченному индивидуальному сознанию в условиях существенного лимита времени. Вполне естественно, что учет всех возможных последствий и детерминирующих факторов в рамках такой теории породил бы бесчисленное множество взаимоналожений, а также чисто логических противоречий. Во-вторых, постулат о рациональной заостренности поведения экономического индивида сам по себе не обладает достаточным концептуальным потенциалом для объяснения всего многообразия рыночных процессов. Он, как кажется, нуждается в дополнительных гипотезах, моделях и предпосылках. В частности, необходима более частная, своего рода служебная гипотеза об одинаковом поведении экономических субъектов, без которой теория рационального ожидания оказывается лишенной своего логического основания. Кроме того, целый ряд реалий современной хозяйственной жизни нуждается в привлечении более широкой теории, в частности концепции конкуренции, равновесия и всеохватности рынков. И наконец, в-третьих, нужно иметь в виду, что «максимизация полезности» в качестве рабочей гипотезы является только одной из возможных объясняющих моделей экономических процессов. Монетаристская модель макроэкономики, к примеру, для обоснования своих базовых принципов не нуждается в привлечении этих поведенческих допущений.

Что же в итоге? Изложенный выше материал дает основание заключить, что обусловленность, относительная несамостоятельность и неполнота задают определенную систему ограничений на применимость гипотезы о рациональном характере действий экономического человека. Перечисленные выше характеристики, конечно, не следует воспринимать в виде концептуальных аргументов против концепции экономической рациональности как таковой. Представляется, что свойства данной модели лишь очерчивают границы применимости, которые необходимы любому теоретическому исследованию, внутри которого названная модель достаточно убедительно работает, сводя к единому основанию множество разрозненных факторов реальной хозяйственной практики.

Библиографический список

1. Автономов B.C. Модель человека в экономической теории и других социальных науках // Истоки. Вопросы истории народного хозяйства и экономической мысли. Вып. 3. / редкол.: Я.И. Кузьминов (гл. ред.), B.C. Автономов, О.И. Ананьин [и др.]; вступ. статья Я.И. Кузьминова. М.: ГУ ВШЭ, 1998. C. 24-71.

2. Вайзе П. Homo economicus и homo sociologicus: монстры социальных наук // Thesis: Теория и история экономических и социальных институтов и систем. 1993. Вып. 3. C. 115-130.

3. Дарендорф P. Homo Sociologicus. Опыт об истории, значении и критике категории социальной роли // Тропы из утопии: Работы по теории и истории социологии. М.: Праксис, 2002. 536 с.

4. Лаваль К. Человек экономический. Эссе о происхождении неолиберализма. М.: Новое литературное обозрение, 2010. 432 с.

5. Сорочайкин А.Н. Homo economicus: антропологические предпосылки и эпистемологические допущения экономических теорий: монография. Самара: Офорт, 2009. 352 с.

6. Филатов В.П. Антропологические предпосылки экономической теории и проблема рациональности // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. 2003. № 4. С. 85-92.

7. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избр. пр. М.: Прогресс, 1990. С. 61-272.

8. Стоцкая Т.Г. Феномен рациональности: сущность, исторические формы, типологические параметры. Самара: Изд-во СГАСУ, 2009. 224 с.

9. Автономов В.С. Модель человека в экономической науке. СПб.: Экон. шк. и др., 1998. 229 с.

10. Саймон Г. Рациональность как процесс и продукт мышления // Теория и история экономических и социальных институтов и систем. 1993. Вып. 3. С. 16-38.

11. Хайман Д.Н. Современная микроэкономика: анализ и применение / пер. с англ.: в 2 т. Т. 1М.: Финансы и статистика, 1992. 384 с.

12. Алле М. Условия эффективности в экономике. М.: Наука для общества, 1998. 299 с.

13. Шумпетер Й.А. Теория экономического развития (Исследование предпринимательской прибыли, капитала, кредита, процента и цикла конъюнктуры). М.: Прогресс, 1982. 455 с.

T.G. Stotskaya, A.A. Shestakov*

ECONOMIC RATIONALITY AS THEORETICAL MODEL:

ESSENCE, COMPONENTS, HEURISTIC POTENTIAL

In the article «economic rationality» as base theoretical model of the economic theory is considered. Basic elements of this model are allocated: formalism, antipsychologism, consciousness, purposefulness, optimization. The special attention is given to the delimitation of applicability of the given model in the economic research.

Key words: theoretical model, economic rationality, economic behavior.

* Stotskaya Tatyana Gennadyevna ([email protected]), the Dept. of Philosophy and History, Samara State University of Architecture and Civil Engineering, Samara, 443001, Russian Federation.

Shestakov Alexander Alexeevich ([email protected]), the Dept. of Philosophy of Natural Science Faculties, Samara State University, Samara, 443011, Russian Federation.

Мне все равно, что такое мир.
Все, что я хочу знать – это как в нем жить.

Э.Хемингуей

Помните прекрасную притчу Б.Хеллингера, которую я часто рассказываю на своих семинарах, и даже конспективно опубликовал в статье «Четыре шага к взрослости» книги «Очерки эффективности и благополучия»? О том, что чисто психологически существует не одна, а четыре разных свободы: точнее четыре разных уровня ее репрезентации (представления, выражения…)

Первый – глупость (в притче – лошади, стремящейся сбросить с себя всадника, дабы вкусить этакого освобождения, но в результате получающей только узду покрепче и шенкеля поострее…) Второй – сожаление (пассажиров и матросов тонущего корабля, упрямо цепляющихся за обломки и оттого даже не плывущих к спасательным шлюпкам). Третья – надежда (маленькой былинки, упрямо цепляющейся за скалу и вырастающей в огромное дерево только потому, что она покорно склонялась перед всеми, кто сильнее ее, но распрямлялась при любой на то возможности). И четвертый – следование Мировой Душе (пловца, который перестал бороться с непосильной бурной рекой, и которого она, как бы в благодарность за веру и принятие свободно и спокойно вынесет к желанному берегу…)

Так что, рассматривая в плане свободы современный мир, мы видим в нем безбрежность воинствующей глупости; широкую распространенность всяческих сожалений об утраченном и несбывшемся; некую, но довольно уже малую толику активных и упрямых надежд на лучшее; и совсем уж жалкие остатки стремления следовать Мировой Душе…

Именно в этой статье я описал некую реальную альтернативу вышеизложенному, предложив для скорейшего достижения подлинной свободы ради и для, заменить глупость осознанием; сожаление – спонтанностью ; надежду – интимностью (никакого секса, ибо в транзактном анализе под этим подразумевается просто-напросто способность открыто говорить о своих потребностях и нуждах); а следование Мировой Душе – тотальным отказом от любых сценариев : деятельности в частности и жизнедеятельности в целом. Дабы с полным осознанием; весьма даже спонтанно; открыто (и интимно…) заявляя о своем; отказаться от всех навязанных обществом и обществами рамок и клише, обретя, если и не истинную, то хотя бы разумную свободу подлинной Взрослости…

Речь тогда шла, как вы, наверное, поняли, о некоторых условиях или предпосылках достижения подлинной, а не мнимой свободы. Однако вопрос о, простите, психологическом содержании (и структуре) этого прекрасного понятия, рассматриваемого уже как феномен, как бы остался «за кадром». Но всем нам, истово и неистово стремящемся к освобождению от любых уз и пут, просто крайне необходимо не догадываться, но буквально знать признаки подлинной свободы. Дабы опять не погнаться за ее призраком, отчетливо проявляющимся во всяких там бунтах: бессмысленных и беспощадных (А. Пушкин)…

Для тех, кто не совсем «врубился» в мои литературные экзерсисы, скажу проще и резче. Скажите, а как – по каким таким критериям – вы узнаете, что достигли освобождения? И сможете ли вы об этом узнать, если не будете знать признаков этой самой подлинной свободы? Именно поэтому я и поднял (перед самим собой…) этот вопрос. И даже как-то сумел получить на него вполне пристойный ответ – который, конечно же, не является истиной в последней инстанции (хотел бы я увидеть такую истину…), но вполне может явиться основой для моделирования (и проверки «на вшивость»…) всяких там освобождений и свобод пусть даже самого демократического вида и толка…

Так вот, на мой взгляд, истинная свобода состоит из двух составляющих. Первая, из которых, уж извините, дарована всем без исключения Создателем. А вторая передана для реализации уже людьми, (и предполагает, что для осуществления свободы, данной Богом, люди тоже, ну просто как бы даже обязаны кое-что сделать сами). Или, точнее: им просто стоит это делать, именно и только так — не «надо», а «стоит»…

То, что даровал нам Всевышний, можно в данном (свободы) плане свести к двум незыблемым правам и одной, простите, обязанности, человека:

— права на свободное волеизъявление (та самая пресловутая, свобода воли…)

— права выбора и

— обязанности быть ответственным за свои действия и их последствия.

Ну а то, что человек должен осуществлять сам «свободы для», включает в себя три почти психологические характеристики:

— осознанность , как способность аналитически и/или интуитивно осознавать подлинные мотивы, условия и обстоятельства своей жизнедеятельности

— целенаправленность, как сознательный выбор в качестве приоритетных экологичных и релевантных ситуаций целей и намерений

— целеустремленность, как способность достигать выбранных целей, несмотря на «террор среды» и сопротивление самого себя и своего окружения.

В «гексаграммическом» отображении это принимает следующий вид:

Что следует из всего вышеизложенного? Ну, во-первых, наверное, то, что никто, нигде и никогда не имеет права отнимать у других их свободу воли и право же на свободное волеизъявление. Ибо еще даровано и заповедовано Богом, и поступать так, либо открыто, либо прикрываясь фиговыми листками демократии и либерализма, абсолютно безнравственно и совершенно бездуховно…

Во-вторых, одного только права на свободное волеизъявление недостаточно для возникновения истинной свободы. Потому что необходимо еще реальное (а не декларируемое…) право выбора, а также ответственность: как за первое, так и за второе. И право же жаль, что ежели с точки зрения этих уже критериев присмотреться к сегодняшнему миру, то окажется, что реально и полно, Божьему замыслу свободы не соответствует ни одна страна. Потому что даже в самых «продвинутых» из них волеизъявление никак не заканчивается выбором. А ответственность каждого и всех подменена безответственностью «молчаливого большинства» и фальшивым народовластием, прикрывающем на самом деле звериный оскал действительно «имущих власть» транснациональных корпораций и их политических прислужников.

Ну, а в-третьих – уже без всякой политики – вышеприведенная гексаграмма на уровне внутренних связей демонстрирует любопытные вещи. То, что воля свободы волеизъявления, является основой целеустремленности (а, значит, если нет первой, не жди второй…). Что ответственность возможна только в условиях полной осознанности. А целенаправленность и прямо, и косвенно, предполагает наличие права на выбор: как необходимого, а возможно, и достаточного условия.

В завершение – о заявленной в начале формуле истинной свободы все, так сказать, математическом выражении (как говаривал Станиславский, ружье, висящее на стене в первом акте, в акте третьем или в конце, следовательно, должно обязательно выстрелить…).

Истинная свобода = (Воля × Выбор × Ответственность) + (Осознанность × Целенаправленность × Целеустремленность).

Так что еще раз подчеркну, что ни один из компонентов истинной свободы не может быть «опущен» без тотального ее разрушения. Ибо, если вы нечто, пусть даже самое разумное, доброе и вечное, умножите на ноль, нулем же оно и обернется.

Поэтому, например, Воля и Выбор без Ответственности превращается не в дарованную Богом свободу, а в своеволие. Выбор Ответственность без права на Волеизъявления превращается в красивую — декоративную и декларативную — «пустышку». А Воля и Ответственность без возможностей выбора становиться никчемной идеологической «игрушкой», годной только для внутренних, не уж никак ее для жизненных игр…

Аналогично Осознанность и Целенаправленность без Целеустремленности оборачивается бесплодным прожектерством. Осознанность и Целеустремленность без должной Целенаправленности способны, ну очень далеко завести человека – вот только, скорее всего уводя от подлинных его целей. А Целенаправленность и Целеустремленность без Осознанности способны породить чудовищные злодеяния: «по несознательности», как принято говорить в подобных случаях…

Остается добавить, что подлинная свобода – это всегда ДЛЯ, а не ОТ. То есть не от чего-то, а для чего-то, по возможности достойного. Но этому вопросу – смыслов, ценностей, мотивов и потребностей человеческой жизнедеятельности на различных стадиях и уровнях жизни будет посвящена отдельная статья…

Упражнение

1. Проанализируйте, что внутри и вне вас желает вам осуществить свободу волеизъявления, право выбора и обязанности ответственности. С внутренним поработайте как с СЕС, а внешнее выведите за пределы вашей личности пространства. Вообще-то это совет для тех, кто хоть в какой-то степени знаком с базовыми психотехнологиями ИНП, так что, если это не про вас, просто постарайтесь контролировать проявление внутренних факторов, и как-то лимитировать – вплоть до устранения – факторов внешних.
2. Поработайте над развитием своей Осознанности, Целенаправленности и Целеустремленности. Для первой хорошо подойдет практика самонаблюдения. Для второй – составление списка краткосрочных, среднесрочных и даже долгосрочных целей с анализом их важности, значимости и приоритетности. Ну, а для третьего просто разбейте (разделите) «дорогу» достижения этих целей на маленькие, не ежедневные шаги. Каковые делайте регулярно, себя же в этом и контролируя…