Травля в школе или, как сейчас говорят, буллинг явление повсеместное, оно встречается во всех странах мира. Наверно, полностью искоренить его нельзя, хотя многое зависит от социальной среды и доминирующих в ней ценностей. Но что делать, если именно над вашим ребенком издеваются в школе?

Почему это происходит?

Раньше считали, что издеваться над сверстниками склонны неуспешные и неуверенные в себе дети, которые таким образом компенсируют собственные страхи и комплексы. Но исследования такое понимание ситуации не подтвердили. Напротив, агрессоры очень самоуверенны и амбициозны. Похоже, что единственная причина их неэтичного поведения заключается в том, что оно соответствует системе ценностей подростковых сообществ и поощряется в них. Не зря подростки-булли социально успешны, а их жертвы стыдятся даже признаться в том, что подверглись травле. Дополнительно способствуют буллингу и особенности организации школьных коллективов, в которых взрослые не включены на постоянной основе в круг социальных взаимодействий школьников и обладают только формальным авторитетом.

Кто становится объектом травли?

При неудачном стечении обстоятельств жертвой буллинга может стать каждый, но над некоторыми детьми издеваются в школе гораздо чаще, чем над другими. По статистике типичная жертва травли это тревожный, депрессивный, неуверенный в себе и физически слабый ребенок, у которого нет друзей. Агрессоры видят его очевидную неспособность постоять за себя и пользуются удобной ситуацией. Реже подвергаются буллингу те, чье поведение кажется сверстникам вызывающим и провокационным, а также дети слишком независимые, равнодушные и отстраненные от коллектива. Дополнительным фактором риска служат любые особенности поведения и внешности, которые выделяют ребенка среди одноклассников. Это может быть что угодно: слишком дорогая и слишком дешевая по местным меркам одежда, национальность, веснушки, низкая и высокая успеваемость, манера говорить и многое другое.

Чем помочь ребенку?

Травля в школе это тот случай, когда навредить легко, а помочь сложно. Естественная реакция родителей в ситуации, когда они узнают, что над их ребенком издеваются в школе, это немедленно отправиться к учителю, директору или домой к обидчикам самолично наводить порядок и восстанавливать справедливость. Понять этот душевный порыв можно, однако жертве после такой помощи становится еще хуже. Взрослые не могут повсюду водить ребенка за ручку, и рано или поздно ему все равно приходится остаться один на один со своими обидчиками, жаждущими отомстить за причиненные неприятности. Таким образом реализуется старый добрый педагогический прием «наказание коллективом», причем в роли наказанного опять оказывается жертва! Поэтому напрямую вмешиваться в ситуацию стоит только тогда, когда речь идет о физическом насилии и серьезной угрозе жизни и здоровью.

Противоположный родительский стиль поведения – не вмешиваться и позволить ребенку самому учиться налаживать контакт со сверстниками и находить выход из конфликтных ситуаций. Этот несомненно мудрый и дальновидный воспитательный подход прекрасно работает, когда дело касается банальных детских конфликтов. Однако систематическая травля означает, что ситуация вышла из под контроля, и собственных внутренних ресурсов ребенку недостаточно для ее решения. Издевательства в школе ничему не учат и не закаляют характер. Наоборот, они часто становятся причиной тяжелейшей психологической травы, усугубляют тревожность и неуверенность в себе, формируют .

Так как же остановить травлю в школе? Важно научить ребенка защищать себя и отстаивать свои права. Будет полезно подробно разобрать ситуацию, обсудить, как надо реагировать на те или иные действия обидчиков, может быть, даже разыграть сценку в лицах. Еще лучше, если этим займетесь не вы, а профессиональный психолог. Важна и физическая подготовка, способность дать сдачи. А потому будет нелишней – как для мальчика, так и для девочки – какая-нибудь спортивная секция, где ребенок сможет приобрести навыки самообороны.

Наконец, можно просто перевести ребенка в другую школу. Это кажется бегством от проблемы, но часто является единственным разумным выходом. Булли неохотно расстаются с полюбившейся жертвой, и даже если ее стиль поведения кардинально изменится, так просто ее не оставят в покое. Строить отношения со сверстниками с нуля, на новом месте, намного проще.

Травлей в школе ребёнка сегодня не удивишь . В последнее время это явление стало особо жестоким и изощрённым. Учащиеся класса никогда не остаются равнодушными к происходящему: у всех своя позиция.

Ученический коллектив обычно делится на тех, кто издевается, на тех, над кем издеваются, и на тех, кто стоит в стороне и держит нейтралитет, потому что боится примкнуть к первому или второму лагерю. По данным статистики каждый шестой ребёнок в современной школе испытывает жестокое обращение к себе . Это официальные данные. А в жизни таких детей в разы больше.

Всё начинается с шуток, которые со временем приобретают подобный стиль общения, а иногда переходят в оскорбления, для которых характерны системность (а системность это уже истязания! Подробнее ) и желание затронуть чувства, обидеть, довести до истерики.

Формы выражения подобной агрессии могут быть разными, но всегда видно: неуверенный в себе ребёнок является жертвой более уверенного. Издевательства можно классифицировать следующим образом:

• словесные;
• физические;
• психологические.

Издевательство над ребёнком уголовно наказуемо только в том случае, если деянием подростков нанесён вред здоровью или к лишению жизни.

Как правило они редко встречаются в чистом виде. На практике всегда это смешение их. Ясно, что физическое издевательство возможно только при личном общении, а вот словесное и психологическое встречается сегодня и дистанцированно, при использовании телефона, интернета, оставление неприличных записей на стенах домов, на асфальте.

Что можно предпринять для защиты ребенка?

К сожалению, бывают в практике случаи, когда оскорбления в адрес ученика звучат со стороны учителя: за внешний вид, за плохую успеваемость, за непутёвых родителей.

В этом случае надо поступать так:

• встретиться с учителем и лично поговорить;
• подать жалобу директору;
• обратиться с заявлением в Комиссию по урегулированию конфликтов;
• написать обращение в суд, прокуратуру, инспекцию по контролю за образованием.

По установлении фактов издевательского отношения к вашему ребёнку вы имеете право потребовать:

1. привлечения к дисциплинарной ответственности (разбирательства в рамках школы);
2. привлечения к административной ответственности (или даже уголовной). Согласно ст.5.61. КоАП за оскорбление следуют штрафные санкции на граждан – в пределах от 1 000 до 3 000 рублей; должностные лица подвергаются штрафу от десяти тысяч до тридцати тысяч;
3. компенсации морального вреда в случае обращения в суд (ст.151 ГК РФ) при доказательстве такового: депрессии, обращение к психологу.

Статья 151. Компенсация морального вреда

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред.

Нанесение физического вреда

Более опасным видом издевательства по отношению к ребёнку является физическое издевательство. Оно всегда связано с нанесением побоев. Если о словесном оскорблении можно не знать, то результаты физического воздействия выражены открыто в виде синяков, кровоподтёков, переломов.

Нанесение вреда здоровью влечёт за собой уголовную ответственность , которая наступает с 16 лет. Но есть ряд статей УК, согласно которым подростку самому придётся понести наказание уже с 14 лет. К ним относится:

• умышленное причинение (ст. 112).

Физические воздействия способны привести к вышеуказанным последствиям, и подростку придётся за них отвечать.

До достижения четырнадцатилетнего возраста за действия своих детей несут ответственность родители.

Обращение в суд

Обращение в суд является последней мерой по защите вашего ребёнка от травли . Только до подачи заявления необходимо пройти досудебное урегулирование конфликта.

При отсутствии досудебного разбирательства вам могут вернуть исковое заявление.

Нет однозначных указаний, в каких случаях следует обращаться в суд. Всё зависит от степени тяжести оскорблений по отношению к ребёнку. Это могут быть и словесные оскорбления, и физические издевательства.

Алгоритм действий

1. Выяснить подсудность вашего дела . Дела подобного рода являются подсудностью мировых судей.
2. Составление заявления в свободной форме (практикуется электронные формы) с указанием паспортных данных заявителя, его адреса. В текстовой части – изложение сути.
3. Сбор доказательств . Доказательная база должна быть очень убедительной. Это могут быть фотоснимки, видеосъёмка, аудиозапись, показания очевидцев, скриншот аккаунта (заверенная нотариусом).
4. Квитанция об уплате госпошлины .

Каждый родитель при необходимости будет защищать своего ребёнка. И от издевательств тоже. Столкнувшись с подобной ситуацией, нужно изучить законодательную основу, чтобы грамотно вести диалог. Стучитесь во все двери! При необходимости обращайтесь в судебные органы. Берегите своего ребёнка от издевательств в школе. Здесь закладывается залог счастливой жизни каждого.

Если вы подозреваете или есть подтверждение, что ваш ребенок подвергается насилию или травле - посетите школу. Не откладывайте это. Цель: выяснить знают ли учителя, что в школе, классе происходит настоящая травля детей.

Если знают, что предпринимают для защиты детей? Помните: учителя в состоянии контролировать и принимать меры по предотвращению дальнейшего насилия. Тесное сотрудничество родителей, учителей и детей может снизить вероятность издевательств над детьми в школе. Успешное сотрудничество родителей и учителей - это защита для детей.

В современной школе проблема буллинга, или травли, стоит остро — по разным оценкам в различных детских группах ее жертвами становятся до 50% детей. Психолог Вячеслав Аманацкий объясняет, кто может стать жертвой травли в классе и как с этим бороться.

По мнению психологов, буллинг — это системная болезнь класса, вызванная тем, что при отсутствии четкой цели, способной сплотить коллектив, дети вынуждены сами искать то, что способно их объединить. Часто объединяющим фактором становится именно травля другого, поэтому для белорусской школы, в которой обучение зачастую сводится к получению фиктивных оценок и посещению «обязательных» мероприятий, проблема буллинга стоит особенно остро.

Как выбирают жертву

Принято считать, что жертв буллинга выбирают по объективным причинам — должен быть какой-то повод. Действительно, ребенка могут дразнить за то, что он очкарик. Или рыжий. Или прыщавый. Или самый умный. Или самый глупый. Самый молчаливый. Самый навязчивый…

По сути, объектом насмешек может стать любая особенность ребенка. Существуют ли дети вообще без особенностей? Если да, то причиной издевательств может стать тот факт, что этот мальчик, в отличие от других, «самый обычный». Жертву могут дразнить даже за «отсутствующую» особенность — порой кличку «жирный» получает далеко не самый упитанный ребенок в классе.

«В начальной школе я носила брекеты. Помогло. Но кривозубой меня перестали называть только в лицее» (Нина ).

По результатам исследований, жертвы травли более чувствительны к насмешкам, ярче («забавнее») реагируют на издевательства. Однако, скорее всего, это не причина буллинга, а ее закономерный результат. Если ребенок уже стал изгоем, советы «не обращай внимания» или «им надоест, они отстанут» принесут только вред. Не надоест и не отстанут. Напускная невозмутимость только раззадорит мучителей.

Стать жертвой травли может абсолютно любой ребенок. И чаще всего причина не в особенностях детей, а в случайном стечении обстоятельств.

Виды буллинга

Основных видов травли четыре. И в большинстве случаев они чередуются и дополняют друг друга.

Физические издевательства могут варьироваться от «невинных» тычков до самого жестокого избиения. В представлении родителей именно они являются наиболее опасными. Однако физическое насилие заметно — и это повышает шансы того, что ребенку в итоге помогут.

Поэтому, чтобы не оставлять улик, мучители могут использовать эмоциональный, или психологический буллинг. Как и в случае физического насилия, диапазон психологического воздействия очень широк — от распускания грязных слухов про жертву до коллективного игнорирования.

Эмоциональный буллинг часто путают с обычной непопулярностью в классе. Однако невнимание и презрение — абсолютно разные вещи. С непопулярным ребенком общаться неинтересно, с отверженным — опасно: можно оказаться на его месте.

«На день святого Валентина у входа в школу раздавали сердечки с номерами, чтоб каждый нашел себе пару. Кто найдет — тому конфеты. Получилось, что у мальчика из моего класса был один номер со мной. Узнав об этом, он демонстративно порвал свое сердечко» (Мария )

«Серая мышка» может привлечь внимание интересным увлечением, учебными успехами, новыми гаджетами. Затравленному это принесет только вред. Его положение схоже со статусом задержанного из криминальных сериалов — все, что он сделает, будет использовано против него.

«Новый телефон? Родители хотят, чтоб ты чувствовал себя менее ущербным?». «Какое красивое платье! Обидно, что на тебе оно висит как на пугале».

Это — словесная травля. Обесценивание. И обесценить можно абсолютно все. Если мальчик займется плаванием, все станут спрашивать, не жмет ли ему «купальник». Займется боксом — будут на каждой перемене «учить держать удар». Если девочка вместо очков станет носить линзы, одноклассницы очень «расстроятся», заявив, что очки хотя бы скрывали ее «кривоносость».

Словесная травля легко превращается в кибербуллинг — издевательства в интернет-пространстве. Для современных детей информационное пространство куда более реально, чем для их родителей — но интернет-травля к тому же происходит онлайн. Нельзя отдохнуть от хулиганов дома — ребенка могут преследовать практически круглосуточно, поддерживая жертву во взвинченном состоянии до следующего учебного дня.

В погоне за статусом

Как показывает практика, вовлеченным в травлю оказывается весь класс.

В роли зачинщика обычно выступает главный хулиган класса, но им может стать даже круглый отличник, находящийся на очень хорошем счету у учителей и дирекции. Особенностью зачинщика является высокая и часто неадекватная самооценка. Он полностью удовлетворен общением и считает, что его статус среди одноклассников высок — ведь чтобы не стать новой жертвой, другие дети подобострастно «уважают» зачинщика. Результаты анонимных исследований, однако, показывают: преследователь — это последний человек, с которым большинство детей на самом деле хотело бы общаться.

Также зачинщик считает себя слишком добрым (!), и эта иллюзия не исчезает даже в том случае, если агрессору непосредственно указывают на его жестокие действия. Классическое оправдание зачинщика — «если бы не я, жертве было бы куда хуже».

Однако травля — это не конфликт между зачинщиком и жертвой. В конфликте силы примерно равны. В случае травли наблюдается значительный дисбаланс, который достигается за счет помощников преследователя.

Как и предводитель, они имеют крайне низкий реальный статус в классе. Но, в отличие от зачинщика, c его приспешниками водиться никто не хочет в открытую, что делает их еще более жестокими. В конечном счете именно помощники принимают непосредственное участие в травле, тогда как их босс лишь разрабатывает план унижения жертвы.

При буллинге нарушается нормальное развитие жертвы: снижается самооценка, возникают тревожность и депрессивные мысли. Однако привычка преследователей решать все вопросы силой — это тоже нарушение адаптации. Как показывает практика, повзрослев, эти дети составляют основной контингент тюрем в большинстве стран мира. В конечном счете буллинг приносит вред и им.

У жертвы порой есть и защитники. Чаще всего ими становятся эмоционально зрелые дети, которые искренне сопереживают изгою и готовы вмешаться в ситуацию, если насилие переходит всяческие границы. Их участие (даже обычная эмоциональная поддержка) очень значимо, но есть и обратная сторона — если жертве нужны «адвокаты», это может стать еще одним поводом для насмешек.

Помощники жертвы обладают одним из самых высоких статусов в классе — именно он помогает защитникам время от времени вступаться за жертву, не становясь в свою очередь объектом травли.

Однако большая часть класса остается сторонними наблюдателями, не поддерживая буллинг, но и не препятствуя ему. Порой бездействие вызвано тем, что они боятся оказаться на месте жертвы. Однако наблюдатели могут даже одобрять травлю, так как постоянные издевательства над другим учеником поддерживают самооценку «немых» участников травли.

«У нас в классе была одна девочка. Сама в травле не участвовала. Но когда били „Сереженьку“, всегда подходила и молча с улыбкой смотрела. Выглядело жутковато » (Максим )

Дети, которые «ни при чем», тоже страдают от буллинга. Видя, на что способны их одноклассники, немые свидетели боятся, что уже завтра ветер в классе поменяется и роль жертвы придется играть им. Такие дети, даже обладая способностями, стараются «не высовываться» на уроке и остаются на позиции середнячка. Кроме того, роль свидетелей приводит их к патологической боязни публичного осуждения, которая может серьезно помешать самореализации во взрослой жизни.

Роль учителя

О роли учителя в школьной травле существуют два противоположных, но одинаково вредных мифа. Первый — учитель ничего не знает о буллинге, поэтому с него взятки гладки. Второй — учитель прекрасно понимает, что происходит в классе, и разберется без участия родителей.

Первый миф поддерживают сами учителя. Если мама ребенка придет в школу и пожалуется классному на травлю, в большинстве случаев тот сделает вид, что впервые об этом слышит. Однако, как показывают исследования, педагоги не только прекрасно осведомлены о травле, но и способны описать реальную структуру класса лучше, чем психологи, вооруженные самыми точными методиками.

Однако вопреки второму мифу менять ситуацию учителя не стремятся. Более того — порой педагоги сами участвуют в травле ребенка. Унизительно комментируют ответ жертвы. Ставят более низкую оценку. «Не замечают», как ребенка шпыняют в школьном коридоре. Казалось бы, мелочь, но агрессоры понимают — учитель «свой».

«Чтоб не убежал, они сдвигали парты и прижимали меня к стене. Однажды это заметила англичанка и отругала их за порчу школьного имущества. На меня ей было фиолетово» (Олег )

Подобное поведение в большей степени характерно для молодых педагогов. В ситуации, когда зарплата учителя стремится к уровню бюджета прожиточного минимума, а о престиже профессии просто неудобно говорить, пассивное участие в травле жертвы — это один из немногих способов поднять свой авторитет у остальной части класса. Однако и опытные педагоги не гнушаются буллингом — ведь в отсутствие реальной цели травля жертвы действительно помогает сплотить детей. Учителя младших классов, способные сами обозначать жертву, используют угрозу унижений как дополнительную нагрузку к плохой оценке.

Иногда учителя настраивают против ребенка не только класс, но и родителей, которые пришли разобраться с ситуацией. Чаще всего это подается в красивой обертке: «Ваш ребенок такой умный (тонкий, ранимый, талантливый) — его неизбежно будут травить обычные дети». Верить этому нельзя — учитель не хвалит ребенка, учитель выгораживает себя. Однако порой педагоги напрямую обвиняют родителей в том, что они не научили сына «взаимодействовать с коллективом». В этом случае учителю стоит напомнить, что коллектив — это группа, нацеленная на решение общественно полезных целей, например, обучения. А класс, в котором основной целью является травля жертвы, не может называться коллективом.

«Наш классный руководитель хороший, он такого делать не будет», — думают многие. К сожалению, не факт. Даже хорошие учителя порой опускаются до травли. Часто неосознанно затравленный ребенок поневоле вызывает у многих педагогов отторжение.

«Больше всего я ненавидела, когда мама приходила с родительского собрания и говорила бабушке с дедушкой, как же „нам“ повезло с классной руководительницей. А эта замечательная классная очень любила шутить на тему того, что деловой стиль одежды подходит всем, кроме меня, потому что на мне все как на корове седло» (Алина). Однажды мама все-таки отпросилась со своего завода к «заслуженному учителю», который вел продленку. Маме было сказано «Ваша дочь - слишком упрямая, и ее надо ломать».

Разумеется, к мнению учителей можно, а в некоторых случаях нужно прислушиваться. Но для родителя на первом месте должны быть не интересы «коллектива», а чувства его собственного ребенка.

Что делать

Универсальных рецептов того, как справиться с травлей в школе, не существует. Однако важно помнить: нет детей, которых травят, есть классы, в которых любой может подвергнуться издевательствам. Нельзя обвинять ребенка, называть его слабаком, подзуживая дать сдачи. Не поможет. В лучшем случае жертву перестанут избивать — однако никто не помешает обидчикам обзываться или незаметно портить вещи ребенка. Но скорее всего, попытка отпора просто сорвет обидчикам всякие тормоза. Совет не обращать внимания может помочь на стадии, когда класс только выбирает жертву — в этом случае есть шанс попасть в категорию наблюдателей (однако их роль тоже незавидна).

Травля — это болезнь класса, и решать ее нужно системно. Если учитель адекватный — можно обратиться за помощью к нему. Но адекватный — не вежливый, не хороший предметник, а тот, который готов реально разобраться с проблемой.

Порой удается найти поддержку у других родителей. На вашей стороне могут быть мамы и папы других жертв, их защитников, порой — сторонних наблюдателей. Помощь может прийти и с самой неожиданной стороны — нередко родители зачинщиков приходят в ужас, когда узнают, чем их чадо на самом деле занимается в школе.

Если поддержка найдена, с классом придется работать комплексно. Как именно — хорошо расписано в статье психолога Людмилы Петрановской . Важно помнить: чем раньше удастся определить проблему и начать работу, тем больше шансов на успех. В младшей школе авторитет взрослого выше, а отношения в классе более пластичны.

Если решить проблему не получилось, лучше перейти в другую школу. Однако нельзя превращать это в бегство. «Где не будут бить» — плохой мотив. Нужна уважительная причина — перевестись в заведение с более высоким уровнем педагогов, или хорошим спортзалом, или эстетическим уклоном. Лучше всего, если ребенок сам выберет школу в соответствии со своими интересами.

«Не могу сказать, что в началке меня прямо травили, но помню, что отношение одноклассников было лучшим мотивом, когда поступала в гимназию» (Света )

К переводу следует подготовиться. Часто затравленные дети, попадая в новый класс, по привычке воспринимают даже самые доброжелательные шутки одноклассников как угрозу и избегают общения. Это не сделает ребенка изгоем — однако роль серой мышки тоже не самая завидная.

За помощью лучше обратиться к психологу — простые наставления вряд ли помогут. Можно обратиться к частному или государственному специалисту. А можно — к психологу в той школе, в которую ребенок собирается перейти. Тянуть с визитом не следует: психологическая травма — не насморк, и за один сеанс не лечится. Кроме того, хорошо, если психолог будет работать с ребенком и в период адаптации в новом коллективе.

Тема насилия над детьми (физического и морального) в последнее время стала "модной". В колонке новостей на любом сайте всегда висят один-два кричащих заголовка – о том, как родители (учитель, воспитатель, няня в детском саду или просто чужие дяди и тети) издевались над каким-то несчастным ребёнком. Такой материал давно уже никто не называет сенсацией. Неужели мы привыкнем и к ЭТОМУ?..

Чужая жизнь в потёмках

Не будем сейчас пересказывать друг другу те страшные истории, о которых мы узнали из средств массовой информации. Вместо этого давайте вспомним хотя бы один случай из нашей собственной жизни, когда мы сами издевались над ребёнком или это делал кто-то другой на наших глазах.

Вы скажете, что в вашей жизни такого не было? Тогда я расскажу одну страшную историю из моего детства. Мне тогда было 12 лет, наша семья недолгое время (всего полгода) жила на первом этаже в двухэтажном доме старой постройки с двором-колодцем. А напротив на таком же первом этаже жила другая семья – незрячие родители и зрячий сын-подросток. В их квартиру был отдельный вход – с крыльца. На этом крыльце они сидели летними вечерами, а в пятницу вечером устраивали концерт – отец хорошо играл на баяне и неплохо пел, мать вторила ему пронзительным голосом, сын Витька тихонько и гундосо подпевал. Петь ему совершенно не хотелось – он считал, что такое мирное семейное пение подрывает его авторитет у дворовых пацанов. Вообще-то этот 11-летний Витька был довольно противный парень, задира, без всякого повода обижал малышей, грязно обзывал девчонок. Но отец был неумолим: "Пой, Витя! Громче, Витя!"

Соседи молча терпели – что делать, люди незрячие, телевизор смотреть не могут, пусть поют. В десять вечера Витькин отец переставал наяривать на баяне, мать уходила в дом, а отец с сыном еще минут пятнадцать сидели на крыльце. И все эти пятнадцать минут между ними что-то происходило, из-за чего Витька тоненько плакал, а отец изредка ржал и громко спрашивал: "Больно, Витя, да? Ну скажи, больно, да?" Голос слепого при этом радостно дрожал.

Я сидела в своей комнате, выключив свет, у открытого окна, слышала Витькин плач (двор-колодец доносил малейший звук до моих ушей) и боялась. В темноте двора нельзя было увидеть, что именно отец делает с Витькой, но было понятно, что он причинял ему сильную боль каким-то издевательским и наверняка постыдным образом.

Почти всегда вечер пятницы в дворе-колодце проходил так: сначала баян и пение, потом Витькин тоненький страдальческий плач и радостное ржание его слепого отца. И ни разу, НИ РАЗУ никто из соседей не вмешался. Так получилось, что в то лето мои родители уехали обустраиваться на новом месте (мы переезжали в другой город), я осталась с бабушкой, а она рано ложилась спать и не слышала, что происходит у соседей напротив. Но в доме было несколько здоровых мужиков и бойких языкатых баб, которые днем визгливо ругались друг с другом возле колонки в центре двора. В квартире возле нас жила интеллигентная женщина, пенсионерка, в прошлом педагог. И никто из этих взрослых людей даже не попытался хотя бы припугнуть негодяя.
До сих пор, хотя прошло уже очень много лет, я вспоминаю эту историю, тоненький детский плач и… боюсь.

К счастью, в середине лета вернулись мои родители, и мы уехали из этого дома и из этого города. Моему отцу так и не довелось услышать концерт на крыльце, потому что после приезда родителей мы собрались за два дня и уехали в четверг.

"И слава богу" – мелькнула у меня сейчас мысль – а значит, и я, став взрослой, рассуждаю так, как мои бывшие соседи по "колодцу" – не надо вмешиваться в дела семьи, самим попадёт (однажды, после очередного концерта, утром в субботу я услышала, как сосед со второго этажа говорил своему собутыльнику: "Сёма, этот амбал разозлится, ударит меня по башке своей палкой, ему ничего не будет – он инвалид. Слепые – они нервные, злые. За Витьку даже мать не заступается, боится. Сама молча уходит с крыльца, ты понял? Да и Витька этот – хулиган").

Конечно, я боялась за своего папу (в том, что он вмешался бы в происходящее на крыльце, я не сомневаюсь ни секунды). Но, может быть, если бы все соседи не были так лояльны к подонку, он бы….

"Да все равно бы издевался, только у себя в квартире, чтобы никто не слышал!" – такая реакция у вас сейчас на мой вопрос, правда?

Но, во-первых, мы ведь не пробовали всем миром показать свою нетерпимость к подобным случаям. А во-вторых, можно начать с себя и посмотреть будто со стороны – а что происходит у меня дома? Нет ли в моих поступках признаков насилия по отношению к моему собственному ребенку?

Насилие в "благополучных" семьях

Воспитание – это всегда насилие. Вопрос в том, до какой степени мы имеем право применять силу в отношениях с ребенком. Если малыш упал в грязную лужу, мы хватаем его под микитки и тащим домой – под теплый душ, переодеваться в сухое. И нас совершенно не волнует, что, сопротивляясь, он верещит как поросёнок. Здесь наши насильственные действия оправданны, поскольку направлены во благо ребенка.

Но очень часто в семье к детям применяют насилие, ничем не оправданное, какое-то мелочное, порой незаметное посторонним, но серьезно отравляющее жизнь ребенка. Вот несколько примеров.

Бедная Лиза

Мама 12-летней Лизы сама шьет наряды для дочки. На фоне подружек, одетых в одинаковые джинсы и футболки, девочка выделяется, но сравнение не в ее пользу. В принципе сшитые мамой вещи неплохие, на другой девочке они, может быть, смотрелись бы лучше, но Лиза полновата рыхлой полнотой, сильно сутулится, держит руки на животе даже при ходьбе, поэтому мамины старания пропадают даром. В школе никто не знал, что из-за одежды у мамы с дочкой конфликт, пока мама Лизы не пришла к классному руководителю с просьбой повлиять на дочь. Оказывается, девочка на любое платье пытается надеть шерстяную кофту. Каждое утро мама вытаскивает эту кофту из рюкзака дочери. "Даже в жару она напяливает поверх блузки без рукавов эту кофту! – возмущенно объясняла мама. Классный руководитель удивилась и посоветовала поговорить с психологом. Школьный психолог выслушала обиженную маму, поглядывая на стоявшую рядом Лизу в ее обычной позе, и дала один-единственный совет, который звучал так: "Купите дочери лифчик". После этих слов девочка разрыдалась. Психолог попросила удивленную маму выйти, чтобы поговорить с Лизой наедине. Её догадка подтвердилась – девочка стеснялась носить вещи, которые делали заметной пока еще плохо сформированную грудь (одна молочная железа чуть больше второй, груди слишком мягкие, "расползаются в разные стороны", как пояснила сама Лизочка). Глотая слезы, Лиза рассказала, что мама била ее по лицу за отказ носить какие-то вещи и обзывала "неблагодарной жирной тварью".

Разговор один на один с мамой Лизы оказался малоприятным. Во-первых, психолог не постеснялась критически отозваться о способностях женщины к моделированию одежды ("как можно заниматься кройкой, не видя формы? Вместо того чтобы придать пока бесформенному телу подростка какую-то стройность с помощью одежды, вы уродуете девочку"). Во-вторых, предложила маме Лизы пройти курс психологической помощи для родителей, избивающих своих детей. Неизвестно, что больше уязвило женщину, но она неохотно пообещала пересмотреть свое отношение к дочери. Хотя с термином "избиение детей" применительно к себе никак не соглашалась. Да, ударила по лицу (так она же доводит до бешенства своим упрямством), но я ее не била! Видно было, что Лизина мама искренне удивлена – да какое насилие над дочерью, обычные капризы.

Резиночки для волос

Второклассница Аня пришла в школу со странной прической – еще вчера густые каштановые пряди неровно выстрижены, образуя проплешины надо лбом и вихры на макушке. Дети стали громко смеяться, учительница спросила девочку, кто ее так подстриг. "Мама меня так наказала". "За что?" "За то, что я резиночку для волос потеряла".

Учительница не поверила и пригласила маму Ани прийти в школу. Оказалось, все правда. Девочка постоянно теряет трикотажные резиночки для волос, в результате волосы лезут в глаза, мешают писать красиво, вид неаккуратный. Маме это надоело, и она решила таким способом научить дочь быть "более организованной".

– Господи, да просто купите ей штук двадцать этих резиночек, положите с собой в ранец, если потеряет, я ей соберу волосы надо лбом, – предложила учительница.
– Неужели вы не понимаете, что дело не в резиночках? – строго возразила мама Ани. – Я хочу, чтобы она не была такой Машей-растеряшей. Надо же как-то заставить ее быть более внимательной!
– Извините, что я спрашиваю, но синяки у Ани на запястьях – вы что, ее били?
– Нет, конечно. Вырывалась, когда ее стригли, поэтому папа крепко держал, чтобы я ее случайно ножницами не задела.

Ты меня уважаешь?

У 13-летнего Димы отец выпивает. Как выпьет, зовет сына и начинает спрашивать: "Димка, вот скажи, ты меня уважаешь?"
Мальчик тихонько отвечает: "Да". Отец: "Что "да"?" "Уважаю". "Кого ты уважаешь?" "Тебя". "Так так и говори!" "Я сказал". Отец: "Нет, ты скажи, ты меня уважаешь?" "Я тебя уважаю". "А за что ты меня уважаешь?"
Сын молчит. "А-а, так ты отца не уважаешь?" "Уважаю". "А за что?"
И так часами. Сказать, за что он уважает отца, Дима придумать не может. Поэтому, измотав сына морально, отец берется за ремень.
На работе отца Димы уважают. Он хороший специалист, не прогульщик, не дебошир. Ну по понедельникам обычно сушняк у человека, но не алкаш же. Так, выпивает. Жаль, сын у него двоечник. Пацан учиться не хочет, уроки делать домой не загонишь – или в футбол гоняет во дворе или у соседей торчит.

Мама будет ругать за "четверку"!

Лена, дочь учительницы английского языка учится в этой же школе, в 9 классе. На перемене она громко рыдает в туалете, стоя у подоконника. Одноклассницы стоят тут же, причесываются, подкрашиваются, никто не пытается ее успокоить. Девочка из 8 класса, испуганно глядя на сильно покрасневшее лицо Лены, по которому пробегают судороги, шепотом спрашивает, что случилось. Девчонки спокойно отвечают: "Получила "четверку" за контрольную по математике, а ее мама сильно ругает за "четверки".
Англичанка – добродушная громогласная женщина на ногах-тумбах. Любит пошутить, ученики ее уважают.

Что же мы делаем?

Чрезмерно строгие родители требуют абсолютного послушания от своих детей.
Возможно, кто-то скажет: "А что в этом плохого? Дети должны слушаться родителей. Большинство неприятностей с детьми происходит как раз оттого, что они не слушают маму с папой ".

Плохого в этом то, что дети, которые приучены (угрозами, битьем) слепо повиноваться родителям, очень податливы при общении с другими взрослыми. Они – легкая добыча агрессивных хамов, педофилов, маньяков и прочих опасных негодяев. Ведь, грубо подавляя волю ребенка, родители программируют в нем убеждение: если уж родным отцу с матерью позволено издеваться, то чужим – и подавно.

Из детей, о которых шла речь выше, самая здоровая реакция на насилие со стороны родителей – у маленькой Ани. Девочка сопротивляется (долго ли это продлится?).

Лиза даже не пытается объяснить матери, в чем причина ее стремления носить кофту поверх обтягивающей одежды. Значит, ранее мать убила в дочери всякую надежду на понимание.

Дальнейшая судьба Лены мне известна: спустя 20 лет ее мать, отвечая на вопрос о дочери, говорит: "Моя Лена? Нет, у нее никого нет и она не замужем". И убежденно, по-прежнему громогласно, добавляет: "И не хочет!"

Что мы можем сделать?

Мы можем не создавать проблемы своими руками. Если девочка постоянно теряет резиночки для волос, значит, мать должна сообразить, что для ее волос резиночки не подходят. Купите заколки, сделайте прическу, которая не требует резиночек-заколок-ленточек, коротко подстригите.
Мы можем осудить коллегу – учительницу, которая своей чрезмерной требовательностью доводит дочь до судорожных рыданий.
Мы можем относиться менее лояльно к пьянице-тихушнику, который измывается над сыном.
Мы можем и должны ставить себя на место ребенка. Только представьте себе, что муж заставляет вас носить платье, которое вам не идет. Что за потерянные ключи он бьет вас по лицу – заслужила! А если он потерял шапку, вы ему выстригаете волосы на голове, когда он спит. Поймите: ваши дети – люди.
Мы можем обратиться за помощью к профессиональному психологу, чтобы побороть постыдное желание бить и унижать собственного ребенка.
Мы можем любить и уважать своих детей.

Почему мы это делаем?

Вопрос о том, почему вполне нормальные родители мучают своих детей, имеет множество ответов. Поэтому лучше мы поговорим об этом в следующий раз. А пока – еще одна страшная история в качестве предостережения.

Иголка в стоге сена

Много лет назад моя мать летом гостила в глухом селе на Кавказе. Одна из соседок очень строго воспитывала старшую дочь. Однажды эта девочка, сидя во дворе возле копны сена, штопала по заданию матери чулки и при этом рассказывала младшим сестрам и брату сказку. Идти домой, а иголки нет. Мать, узнав, что дочь потеряла иголку, не пустила ее домой. Уже семья поужинала, стемнело, малышей уложили спать, а 13-летняя девочка все искала иголку. Тихий плач все-таки услышали соседки и вышли стыдить ее мать.

– Послушай, Роза, разве можно найти иголку в темноте? – возмущенно спрашивали они. – И кто же ищет иголку в стоге сена! Если ты сейчас же не пустишь дочь в дом, мы тебя все деревней проклянем!

Тогда строгая мать с неохотой простила плачущую дочь и позволила ей войти в дом.
Спустя 10 лет после этого случая моя мать вновь поехала к своим родственникам. Она узнала, что девочка, которая в темноте искала иголку, вышла замуж в 18 лет в другую деревню, родила сына, а через год умерла. Люди говорили, что ее забила до смерти злая свекровь, хотя доказательств не было.
– За что? – спросила моя мать.
– Кто знает! – ответила одна из соседок. – Она ведь тихая девочка была, такой и осталась. Когда приезжала, ничего матери не рассказывала. Видно, боялась. Мать у нее такая строгая, будь она неладна!

P.S. Я наконец поняла, что меня так пугало в детстве во дворе-колодце. Витькин плач. В нем не было жалобы. Пацан, над которым издевался слепой отец, плакал от боли, но без намерения привлечь чье-то внимание и не надеясь на помощь слепой матери. Он знал, что никто не поможет. И это было самое страшное.

Европейский суд по правам человека разбирает жалобу несовершеннолетнего жителя Санкт-Петербурга, с которым жестоко обращались в детском саду. Воспитатели связывали руки, запирали в тёмном туалете и говорили, что его съедят крысы. В результате ребёнок получил неврологическое расстройство и вот уже несколько лет находится на лечении. Следственные органы России отказались заниматься делом, сославшись на недостаток доказательств. ЕСПЧ начал расследование издевательств спустя девять лет. Теперь, когда прошло уже так много времени, воспитатели могут остаться безнаказанными, а мучения в детских садах будут продолжаться.

«Говорили, что съедят крысы»

Эта история началась почти десять лет назад, весной 2005 года. Тогда родители мальчика, посещавшего детский сад № 42 в Петербурге, заметили, что их сын стал нервным и у него пропало желание ходить в садик. Каждый раз сборы в детский сад стали сопровождаться плачем и криками. Сначала родители никак не могли понять, в чём причина необычного поведения ребёнка. Ситуация прояснилась осенью. Однажды мама мальчика, забирая его из сада, заметила, что у ребёнка на виске большой синяк, а глаза нервно дергаются.

Воспитательница объяснила это тем, что у детей в саду была обнаружена глазная инфекция и им закапали специальные капли. Тогда родители поняли: здесь что-то не так. Через несколько дней у ребёнка начался подёргиваться рот. Мальчика отвели к невропатологу в поликлинику. Врач поставил диагноз «гиперкинез» — заболевание нервной системы, приводящее мышцы в расстройство.

Мать мальчика сразу же перевела ребёнка в другой детский сад и написала жалобу в отдел службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека. Женщине пришёл ответ, что заведующая детским садом, воспитательницы и медсестра привлечены к дисциплинарной ответственности. Другими словами, с них взыскали небольшой штраф. Когда мальчик начал ходить в другой детский сад, он рассказал обо всём, что с ним делали воспитатели. По словам ребёнка, его клали на раскладушку в туалете, выключали свет и говорили мальчику, что его съедят крысы. Ребёнка заставляли стоять босиком с поднятыми вверх руками по несколько часов, били по спине, заклеивали скотчем рот и руки.

Девять лет бездействия

Чуть позже стало известно, что таким же пыткам подвергали и некоторых других детей. Ребята молчали, потому что их запугивали, и только после перевода в другой сад дети решались рассказать родителям правду. По данным Департамента образования, зимой 2005 года заведующая детским садом была уволена. Мама мальчика обратилась в прокуратуру с целью начать судебное разбирательство, чтобы все виновные были наказаны. Однако следователи не возбуждали дело, ссылаясь на недостаточное количество доказательств. Дело возбудили лишь три года спустя, в 2009 году, но очень быстро дело было прекращено. Родители ребёнка ещё несколько лет пытались добиться правосудия в России, но все их попытки были тщетными.

В 2014 году делом занялся Европейский суд по правам человека. ЕСПЧ принял решение засекретить данные заявителя и ответчиков в интересах следствия и из соображений неприкосновенности личной жизни. В суде интересы ребёнка представляет руководитель отдела международно-правовой защиты МРОО «Комитет против пыток» Ольга Садовская. «Наши следственные органы просто не хотели делать свою работу, — уверена Ольга. — В этой истории много свидетелей, отлично прослеживается причинно-следственная связь. Всё дело в равнодушии к детям».

С 2005 года прошло много лет. Мальчик уже ходит в школу. Несмотря на то, что ребёнок до сих пор лечится у невропатолога, доказать вину воспитателей будет сложно: десять лет — немаленький срок, и свидетели за это время уже забыли многие обстоятельства. «Если бы сотрудников детского сада судили сразу же, им грозило бы до пяти лет лишения свободы, — говорит Ольга Садовская. — Теперь же они отделаются только штрафом, или им вообще ничего не будет».

«Проблема не решается»

История этого мальчика — единственная, дошедшая до Европейского суда. В нашей стране практически не бывает судебных разбирательств из-за насилия над дошкольниками в детских садах. Причина не в том, что это крайне редкий случай, а в том, что родители сами не хотят защищать интересы своего ребёнка. «Насилию в детских садах подвергаются сотни детей, — рассказывает психолог Елена Любимова . — Это становится ясно на приёме у специалиста. В садах детей запугивают, и большинство родителей так никогда и не узнаёт о жестоком обращении с их детьми. Если же всё-таки это становится явным, подавляющее большинство родителей просто переводят ребёнка в другой детский сад. Проблема этим не решается. Родители считают, что судебные разбирательства ни к чему не приведут и только потратят их нервы. Таким образом, на сегодняшний день проблема никак не решается и крайне остро стоит в нашей стране».

Именно с такой проблемой — отсутствием поддержки со стороны других родителей — столкнулась в 2011 году Елена Смитюх , мама трёхлетнего Никиты . Тогда Елене пришлось бороться за права своего ребёнка в одиночку. Женщина начала переживать за сына, когда в детском садике в Купчино, куда ходил Никита, сменилась воспитательница, и мальчик стал отказываться посещать садик. Елена пообщалась с мамами других детей из группы. «Мамы девочек сказали, что их дочери, укладывая кукол спать, кричат на них и бьют, — вспоминает Елена. — Мой ребёнок был перевозбуждён после садика. Тогда мы обратились к психологу, но его советы не дали результатов».

Соседка семьи Смитюх в то время работала поваром в этом детском саду. Она поделилась с Еленой мнением о том, что новая воспитательница — неадекватная женщина. Елена решила проверить это самостоятельно. Она зашила в мягкую игрушку Никиты диктофон, и ребёнок отправился в садик. Когда через некоторое время родители Никиты вспомнили про диктофон и решили прослушать аудиозапись, они пришли в ужас. Детские крики, плач и шлепки, отчётливо слышные на записи, отошли на второй план. Когда у детей по расписанию были активные игры, воспитательница посадила всех на стулья, дала по груше, а сама в это время примеряла платья, которые ей принесли.

Уволены по собственному желанию

Дальше — больше. Елена и её супруг выяснили, что воспитатели прямо при детях пили вино. Детей уложили спать, а сами сели отдыхать поблизости: голоса воспитателя и нянечки слышны с диктофона в игрушке Никиты. Судя по всему, коллеги сидят втроём — две воспитательницы и нянечка. «Куда она мне столько налила?» — звучит голос в диктофоне. «Спирт?» — спрашивает одна из женщин. «Да клюква», — отвечает другая. Слышится звон чашек. «Надо будет и мне принести красного с получки». Женщины выпивают. «Тут водка и спирт перемешаны, — выдыхает первая. — Охренеть. Я чуть не сгорела».

В столовой воспитательница подгоняла детей: «Жрите быстрей». А на репетиции сценки пригрозила одному из ребят: «Сейчас врежу тебе!». Разумеется, после услышанного родители перевели Никиту в другой детский сад. Елена решила не бросать эту проблему, чтобы в дальнейшем жертвами насилия в детском саду не стали другие дети. Женщина обратилась в прокуратуру. Потом Елена скопировала диктофонную запись на диски и раздала их родителям детей из группы Никиты. Все остальные родители тоже ужаснулись, когда услышали страшную запись, но ограничились тем, что отправили детей на время к бабушкам или перевели в другие сады. Жалобу в прокуратуру никто подавать не захотел.

«Почему люди не хотят защищать собственных детей? — удивляется Елена Смитюх. — Мне этого никогда не понять». Дело против воспитательницы так и не было возбуждено. «Заместитель прокурора сказала мне, что на записи невозможно идентифицировать голоса, — рассказывает Елена. — Мне дали понять, что я вообще не имела права делать эту запись. Это незаконно. Для возбуждения уголовного дела такую проверку должна проводить сама прокуратура. Само собой, весь персонал детского садика об этой проверке будет извещён. У нас в стране нельзя самому защищать своих детей, а те, кто должен защищать, не хотят этого делать».

Позже Елена узнала, что из бывшего детского сада Никиты уволили нянечку и воспитательницу. Уволили не по статье, а «по собственному желанию». Они спокойно могут устраиваться в новые детские сады и снова издеваться над детьми. В настоящее время от насилия в детских садах в России не застрахован ни один ребёнок.

Юрист Татьяна Яковенко объясняет, что можно сделать, если ребёнок сталкивается с насилием в детском саду. По её словам, аудиозапись — доказательством не является, что и доказал случай Елены Смитюх. Самые весомые доказательства — показания свидетелей и снятие побоев. С первым очень сложно — коллеги человека, превышающего полномочия, вряд ли будут свидетельствовать против него, а к детским показаниям могут не прислушаться. Зато в случае фиксации побоев правоохранительные органы обязаны среагировать. Если человек уволился по собственному желанию, помешать ему снова устраивать в детский сад будет сложно. Но можно попробовать — для этого надо поставить в известность об инциденте городской департамент образования.